Я сел рядом с ним на камень. Солнечные лучи мгновенно испаряли влагу с кожи. Становилось невыносимо жарко на этой открытой скале под палящим солнцем. Крис провел рукой по лбу и взглянул на меня. Где-то вдалеке по шоссе катил туристический автобус. Мне сделалось не просто смешно, я начал хохотать, как безумный, до слез, ничего более чудовищного и абсурдного, чем происходящее, и вообразить себе было нельзя. Знаменитый, скандально знаменитый вокалист группы «Ацтеки» Крис Харди сидел на камне голым посреди моря, а рядом с ним в таком же точно виде сидел недоучка из манчестерского университета, сбежавший из дома четыре года назад. Харди блаженно улыбался и смотрел на легкие волны, набегавшие у наших ног. Казалось, он не нуждался больше ни в каких удовольствиях и напрочь забыл о том, что помимо нас с ним существует еще что-то. И вдруг он вскочил и бросился в воду с иступленным криком:
— Догоняй, Тэн.
Повинуясь безотчетному инстинкту соперничества, я последовал его примеру, мы плыли назад к берегу.
Выйдя из воды и одевшись, мы посмотрели друг на друга и невольно улыбнулись.
— Покатаемся, тут очень круто, можно гонять, сколько хочешь, я первое время сюда приезжал ради этого, специально, — сказал Крис, подводя мотоцикл, и занимая свое место.
Я тоже сел.
— Ну, обними меня, я этого хочу, — сказал он, — помнишь как в Замке, никогда этого не забуду.
— Почему? — спросил я, торопясь услышать ответ до того, как врубится шум мотора.
— Я об этом думал, не знаю, — пояснил он, готовясь сорваться с места, — когда ты стоял передо мной, как полный придурок, я решил, что ты боишься ко мне прикоснуться.
— Я не боялся, — возразил я, — я просто никогда на мотоцикле не ездил, и потом, я понятия не имел что это положено.
— А что положено?
Я промолчал, и он рванул вперед, вылетев на шоссе. Мы понеслись вдоль берега, без всякой цели и смысла, пьянея от этой бессмысленности, как от передержанного вина командора, которым был забит дом Криса.
Мы обедали в городе, маленьком курортном городке, в ресторане «Сицилия», болтали обо всем, о чем только на ум могло прийти, я рассуждал о бессмертии души, Крис слушал меня, скептически ухмыляясь, в конце концов, я его спросил, не атеист ли он.
— А я понятия не имею, кто я, — ответил он, — я вообще о смерти не думаю, что будет, то будет, а у тебя с ней, видно, близкие отношения.
— Да, интим, — подтвердил я, — я не могу о ней не думать.
— Почему? — спросил он, закуривая и с усилием выдыхая дым.
— Так сложилось, я всегда помню о смерти, возможно, это обостряет все остальные чувства.