— Ты должен сделать сегодня еще кое-что, — произнес он, положив мне руку на плечо. — Но считать будешь сам, я не успеваю.
— Ты же знаешь, я в этом плохо разбираюсь, — ответил я.
— Ничего посмотришь образец, он не сильно отличается. В библиотеке на S*** есть книга «Аспекты северных узлов», где-то у меня телефон был. Там свободный доступ.
— Он отошел к столу поискать записную книжку.
— Нет, нету, — отозвался он, — значит, закажешь на месте.
Затем он вышел из комнаты и вернулся через некоторое время с двумя бокалами коньяка.
— За удачу, Тэн, — сказал он, поставив бокал передо мной и похлопав меня по плечу.
— Это что-то очень крупное, — довольно равнодушно поинтересовался я, имея ввиду его нынешнее предприятие.
— Крупнее не бывает.
— Я пить не буду, — пояснил я, — рука потеряет твердость.
— Ничего, ничего, — Генри выпил свой коньяк и добавил, — но выпей обязательно.
— Выпью, — ответил я с той миролюбивой покорностью, которая возникает у человека в минуты глубочайшей апатии по отношению ко всем раздражителям, кроме одного, формирующего поле параноидальной идеи.
Моей параноидальной идеей был Крис, его глаза сфинкса и нездоровое пристрастие к шампанскому. У меня возник неприятный вопрос, скорее адресованный саму себе, нежели требующий фактического ответа — почему он не смущается присутствием шофера? Бобби, конечно, немало повидал на своем веку, но в этом я находил небольшое утешение. Впрочем, он наверное ему действительно предан, если так рванул к нам на дороге, интересно, за деньги или просто ради искусства? Я попытался представить себе телохранителя-меломана и невольно улыбнулся.
— Генри, — сказал я, подавая ему рисунок, — я пойду в библиотеку вечером.
Генри свернул схему и положил ее в футляр.
— Не забудь, в десять они закрываются, — напомнил он, уже на пороге комнаты — имя — Грегори Адамс, на букву Г в каталоге. Выпей коньяк.
Он удалился в приподнятом настроении, и я остался в полном одиночестве. До прихода Хелен оставалось еще пять часов и я решил немного поспать. Но спать не хотелось. Я приготовил коктейль, смешав коньяк с шоколадным ликером, и выпил, не раздумывая. Впервые в жизни я испытал безумное искушение порыться в бумагах Генри. Я знал, что никогда себе этого не позволю, но сейчас желание было настолько велико, что я едва мог ему сопротивляться. Я вошел в его комнату и направился к столу и тут обратил внимание на висевший в изголовье рисунок — копию, сделанную мною полгода назад. Я приблизился, чтобы рассмотреть ее получше, у меня появилось странное чувство, что я не чувствую связи с собственной рукой, как будто не я ее делал. Я видел в графической сетке рисунка настолько отвратительные формы жизни, что их даже невозможно было описать словами. Это был мир кошмарных паразитов, мои ощущения прекрасно понял бы ребенок, ибо я чувствовал абсолютное бессилие перед тем, что созерцал. Но самое страшное ощущение было связано не с этим, а с тем, что при взгляде на рисунок в моем сознании всплывала пылающая комната. Я не мог понять, каким образом связаны все эти разрозненные вещи — копия, деньги на карточке Генри, Виола, Томас, но я знал, что все они были связаны. Я не хочу, я не должен об этом думать — сказал я себе и с трудом оторвавшись от созерцания рисунка вышел из комнаты. Желание навести ревизию у меня пропало. Возможно, это был страх, а возможно, я догадывался, что этот шаг мне ничего не даст.