У того и другого подхода есть, однако, при всем их различии и нечто общее — стремление подойти к смыслам как к таковым, вне широкого жизненного контекста, который их сформировал и в котором они находят свое проявление и реализацию. На наш взгляд, существенное продвижение в этой области возможно лишь тогда, когда смысловые образования будут изучаться не сами по себе, не как изолированные и оторванные от нх деятельностей, а как включенные в эти деятельности, в целостные ситуации акты поведения, наблюдаемые в реальной жизни (клиника нормального и аномального развития личности) или искусственно созданные в лабораторных условиях. Примером последних могут служить эксперименты типа тех, в которых был получен «феномен Ленина», феномен «горькой конфеты» (Леонтьев, 1975); многие исследования, построенные на принципах целостного патопсихологического исследования, разработанные Б. В. Зейгарник (1962, 1969), С. Я. Рубинштейн (1970); из последних работ — исследования Е. В. Субботского, В. А. Петровского и др. (Асмолов, Братусь и др., 1979). Дальнейшее конструирование и апробация методов, основывающихся на принципе деятельностного опосредования, методов, призванных диагносцировать, а в случаях коррекции и воспитания — изменять смысловые образования, — одна из важных перспектив психологического изучения личности.
Названные системы (познавательная и смысловая) не являются в реальности оторванными друг от друга. Они существуют в единстве, которое составляет конкретную деятельность человека. Так, в любой деятельности мы различаем, с одной стороны, ее целевую структуру, операциональное содержание, поддающееся логическому анализу, требующее для своего осуществления определенных знаний и умений и могущее быть отнесенным к познавательной системе связей; а с другой стороны — мотив, побуждающий к деятельности, за которым лежат те или иные смысловые отношения субъекта. Для того чтобы выяснить содержание, мы должны спросить, что человек делает, и получить в ответ перечень его действий и операций. Для того чтобы выяснить мотив и, особенно лежащие за ним смысловые образования, мы должны спросить, ради чего он все это делает.
Чтобы ответить на этот трудный вопрос, необходимо вспомнить, что смысл всегда порождается отношением меньшего к большему, например, отдельные действия имеют смысл только в свете мотива, ради которого исполняются. Л. Н. Леонтьев (1965) указывал, что личностный смысл — есть отношение мотива к цели. Вместе с тем каждый мотив, привнося смысл в операции и действия соответствующей, подвластной ему деятельности, не является автономным, но входит в определенную иерархию мотивов, где одни мотивы более, другие менее общие, одни несут подчиненную, другие — главенствующую роль. Именно в соотношении с наиболее общими (или как их называет А. Н. Леонтьев — смыслообразующими) мотивами и получают свой реальный смысл те или иные конкретные мотивы. Важно понять при этом, что эти соотнесения никогда не являются случайными, калейдоскопически меняющимися вслед за сменой внешних обстоятельств. Напротив, они относительно постоянны и самостоятельны в своем действии, образуя основу обобщенных смысловых образований, составляющих ядро человеческой личности. Смысловое образование в нашем понимании — это не личностный смысл, т. е. отношение мотива к цели, а отношение мотива более общего к связанным с ним (с ними) мотивам менее общим и соответственно деятельности более общей и широкой к деятельностям менее общим.