— Азамат, я надеюсь, ты понимаешь, что это так оставлять нельзя, — замечаю через плечо в процессе нарезки лука.
— Что именно? — расеянно уточняет муж.
— Ситуацию с приютами. То, что там убивают детей. Что их не учат.
Азамат тяжело вздыхает и молчит. Оборачиваюсь. Он закрыл бук и смотрит на меня снизу вверх внимательно и тяжело.
— Лиза, я знаю, что муданжские традиции и здравый смысл в твоём понимании не всегда совпадают, и мои собственные этические представления тебе бывают чужды. Но не надо путать меня с Киром. Это он — забитый ребёнок, не видевший в жизни ничего лучшего. У меня, всё же, сформировались некие смутные представления о том, что можно, и чего нельзя делать.
— Лапуль, я понимаю, что ты злишься, — хмурюсь, — только не надо на мне это вымещать. Я тоже не в восторге. Извини, если неправильно выразилась. На самом деле я хотела спросить, что именно ты собираешься предпринять.
Азамат долго выдыхает и допивает гармарру, оставшуюся у Кира в пиале.
— У меня есть пара идей, но их надо обсуждать с Советом. Законы принимаю не я. Но вообще любопытно было бы выяснить, что они знают о ситуации. Кто-то же даёт имена этим детям. Кто-то видит их судьбы, — он замолкает, задумавшись. Потом трёт глаза. — Прости, я действительно на тебя сорвался. Я так хотел быть хорошим Императором, всё делать в согласии с традициями и спокойно наращивать благосостояние. А придётся всё-таки переворачивать горы. Люди-то не хотят перемен. Не хотят думать о плохом, о смерти и несчастьях. Я сам был твёрдо уверен, что уж проблему безродных до меня никаким ветром не донесёт. А оказывается, у меня есть такой мальчик… — он осторожно кончиками пальцев, чтобы не разбудить, проводит по волосам Кира. Мне кажется, даже к Алэку он не относится с такой нежностью.
Кстати, между прочим, надо ещё раз позвонить Тирбишу, Алэк сейчас не должен спать. Да и молоко стравливать пора. Скорее бы уже добраться до столицы, а то что-то я совсем загуляла. Ещё неизвестно, как Азаматовы дети друг к другу отнесутся…
Мою руки и выхожу в прихожую с телефоном, чтобы не разбудить Кира, если Алэку вздумается повизжать. Тирбиш берёт трубку мгновенно.
— О, Хотон-хон! Хорошо, что позвонили. Домой-то собираетесь? Алэк уже весь извёлся, в Алтонгирела игрушками швыряется.