Старик, ты ведь даже не разведен еще!
Да, но…
Соблазн убраться был велик, и несколько секунд сержант сидел в раздумье, потом все же вышел из машины, взял цветы и бутылку и запер дверцы. Пройдя до Терринджес-авеню, он повернул к дому Беллы Мой и… замер.
Перед дверью ее дома стоял мужчина с огромным букетом в руке. Мужчина, которого Брэнсон знал.
Невероятно. Такого не может быть!
Но так было.
Дверь открылась, и на пороге появилась Белла — в коротком платье, с красиво уложенными волосами.
Судя по всему, гостя ждали. Он сказал что-то, и она рассмеялась. Потом они поцеловались, чмокнули друг друга в щечку. Как два человека, которым не впервой быть вместе и которые уже не испытывают никаких неудобств.
Норман Поттинг переступил порог, и дверь за ним закрылась.
Потрясенный, Гленн какое-то время не мог даже пошевелиться. Потом повернулся и медленно побрел к машине, остановившись по пути возле урны, куда отправился букет.
Старенький «форд-фиеста» сорвался с места. Брэнсон мчался, качая головой — от досады, злости и жалости к себе, — и бутылка вина каталась по пассажирскому сиденью. Норман Поттинг. Невероятно! Как такое может быть? Что, черт возьми, нашла Белла в этом мерзком распутнике?
Выходит, что-то нашла.
Или все не так, как ему кажется?
— Сука! Ты ж меня прокатила! — заорала Анна на Гею.
Звезда смотрела на нее молча и холодно.
— Ты унизила меня перед всеми. Нельзя так делать! Нельзя так относиться к людям, понимаешь? — Анна сжала рукоятку ножа. Точнее, кинжала. Старинного, в ножнах, кинжала, который постоянно носила в сумочке после того, как какой-то мужчина попытался напасть на нее возле ночного клуба в Брайтоне несколько лет назад.
Из передачи «Место преступления» Анна узнала, что обороняться с помощью обычного кухонного ножа дело бесполезное. Так или иначе нож наткнется на кость, и тогда твоя рука скользнет по рукоятке, и ты порежешь ладонь о лезвие. В результате на месте происшествия еще и останется твоя кровь, так что полиции не составит труда тебя поймать. Совсем другое дело кинжал с гардой, которая не дает руке соскользнуть вперед.
— Думаешь, можешь поступать с людьми как хочешь? Под настроение? Посылать человеку страстные сигналы, а потом воротить нос, будто ты его не знаешь? А если с тобой вот так обойдутся, а? Если на тебя будут смотреть как на пустое место? — Анна вскинула руку, и лезвие блеснуло под ярким светом. — Думаешь, все будут любить тебя и со шрамами на лице? А сколько ты будешь тогда стоить, а, как по-твоему?
От ненависти потемнело в глазах.
— Все эти твои безделушки, вся эта мелочь, за которую мы платим на eBay… Думаешь, мы будем так же покупать их, если кто-то порежет твое личико? Думаешь, будем? Что, молчишь? Язык проглотила? И как же ты будешь петь без языка? А если его тебе вырежут? В некоторых странах с врагами так и поступают. Берут раскаленные щипцы и вырывают язык прямо из глотки. Представь, как бледно ты будешь выглядеть, когда выйдешь на сцену и попытаешься петь без языка? И любовницу короля Георга вряд ли сможешь сыграть. Ни целовать его как следует не сможешь, ни полизать в нужном месте. Ты об этом подумала?