Он посмотрел на закрытую дверь.
— Пожалуй.
— И Хрустику пока тоже не говори.
Броди рассмеялся.
— Вот об этом не беспокойся. У меня нет ни малейшего желания напороться на его комментарии раньше, чем это действительно будет необходимо.
— Спасибо. — Миранда развернулась и направилась в ванную, твердо веря, что сумеет справиться с ситуацией. Более того, решила она, стоя под горячим душем, в конце концов все может сложиться отлично.
Броди заявился на кухню, сияя, как ковбой в день получки. Ему было хорошо, и он плевать хотел, поймет это кто-нибудь по его лицу или нет.
— Чегой-то ты ранешенько сегодня. — Хрустик поднял голову от плиты, где в кастрюле булькала сероватая каша.
Броди потянул себя за мочку уха и склонил голову набок. Ему пришлось напрячь волю, чтобы подавить в себе первый порыв — схватить старика за загривок и тряхануть как следует за то, что вытащил их с Мирандой из постели, где они вновь обрели друг друга. Но, поразмыслив, он решил, что Хрустик ни за что не сделал бы это намеренно. Кашлянув, он просто поинтересовался:
— Что ты этим хочешь сказать, а, старик?
— Дак вот я и говорю… прихожу я сегодня варить завтрак нашим ребятам, глядь — а тебя-то уж и след простыл. И постель сложена! — Он окунул блестящую ложку в густую овсянку, зачерпнул добрую порцию, полюбовался — и перевернул ложку. Каша с жирным шлепком плюхнулась обратно в вязкую массу. — И што это может значить? А это может только значить, што ты нынче спозаранку взялся за работу.
Броди стиснул зубы и изобразил необычайную заинтересованность столь простым занятием, как закатывание рукава.
— А-а, ну да.
— Голову даю на отсечение, што к этому часу ты уж успел переделать кучу работенки. Это ж надо — встать в такую рань, да ишо постель застелить. — Хрустик сосредоточенно размешивал кашу. Ложка, время от времени задевая за стенки кастрюли, издавала металлический скрежет.
Отвратительный звук пронизывал Броди насквозь, как скрип ногтей по школьной доске.
— Угу, мой старик, бывалоча, все говорил: кто рано встает, тому Бог дает. Вот уж што правда, то правда. — Хрустик вынул ложку из каши и как следует треснул ею по краю кастрюли. — И уж больно мой старик уважал тех, которые сами постель стелют. Ну, вот как ты сегодня. Я-то, само собой, видал, што обычно миссис Сайкс за тобой прибиралась. Но только не сегодня. Не-ет, не сегодня. Потому, сегодня ты уже спозаранку встал и сам…
— Я не спал этой ночью на кушетке.
Хрустик даже головы не поднял.
— Хмм. Рази ж, глядя на тебя, кто догадается, што ты спишь на сеновале…
— Я спал в своей собственной постели, дурень старый, и тебе это, полагаю, прекрасно известно.