«Он трогал меня снова. Я просила его этого не делать, так как это нехорошо, но он все равно сделал. Он трогает меня там, где моя грудь становится мягкой, и там, где соединяются ноги и начинают расти темные волосы. Мама говорит, что в моем возрасте это нормально, но мне все равно смешно, когда я смотрю на эти места и когда он до них дотрагивается».
— Боже мой! — вслух сказала Сюзанна. Трясущейся рукой она перевернула страницу. В своем дневнике Клэри ведь не станет лгать? В голове Сюзанны царило смятение. Юная жена Джеба. Девочки, требующие автограф, его шутки, его рука на голом плече, ручка, двигающаяся по груди девочки-подростка…
«Прошлой ночью я узнала, что значит по-настоящему быть женщиной. Он потрогал меня там, поцеловал меня и вошел в меня. Я плохая? Джеба нет смысла спрашивать. Если мама узнает, она будет плакать. Если папа узнает, то наверняка меня побьет. А Джон Юстас? Один Бог знает, что он сделает».
— Сюзанна!
Услышав доносящийся из коридора голос Дрейка, она захлопнула тетрадку. Она носит ребенка Джеба, но то, что она сейчас прочитала, хуже всего, даже хуже смерти Клэри. Клэри не хотела навредить Джебу. Неудивительно, что она так толком и не рассказала Сюзанне, почему покинула Эльвиру.
А что, если он на этом не остановился? Что, если слухи не обманывают и он действительно встретился с Клэри в Центральном парке? Поругался с ней, а затем застрелил ее, чтобы сохранить свою отвратительную тайну? Он ведь знал о пистолете… И умел стрелять.
Сюзанна совершенно не представляла, сколько времени провела на оранжевом ковре комнаты, в которой Клэри собиралась писать биографию Джеба. Она посмотрела в окно только тогда, когда вошел Дрейк, и темнота подсказала ей, что уже десятый час.
— Сюзи, ты бледная.
Он присел рядом. Седые волосы Дрейка поблескивали в свете лампы, взгляд голубых глаз был не таким ледяным, как обычно. Взяв руки Сюзанны в свои, он принялся их растирать.
— Я… слишком много работала, — сказала она, избегая его взгляда. Будет неприятно, если ее сейчас стошнит прямо перед ним. Отец помог ей подняться на ноги, и Сюзанна сразу же отняла свои руки.
— Я жалею, что ты не поговорила об этом со мной, раньше, — сказал он, указывая на ее большой живот. — Может быть, я сумел бы вправить тебе мозги.
Когда Лесли сказала ему о беременности Сюзанны, Дрейк пришел в бешенство. Сама Сюзанна так и не решилась в этом признаться, поскольку даже в тридцатилетнем возрасте не находила в себе смелости окончательно разочаровать отца и лишиться той не слишком пылкой любви, которую он к ней испытывал. К чести Дрейка, он ограничился лишь одной краткой нотацией о ее безответственности, а затем полностью игнорировал эту тему.