– Пусть, – согласился я.
– Ахтунг! – рявкнул по-немецки «бортач». Видимо, наслушался переговоров в эфире. И продолжил на стандартном английском: – Объект включил аварийные двигатели! Столкновения не будет, будет мягкая посадка через… – он мгновение помедлил, – шесть минут четырнадцать секунд.
– О-па, – сказал я. – Жив курилка? Или это автомат сработал?
– Ты у меня спрашиваешь? – осведомился Лянь Вэй. – Лучше сюда посмотри, – он ткнул пальцем в трехмерную схему боя.
Немецкий корабль, потеряв в бою все свои истребители, уже значительно снизился и отдалился от нас. Он явно стремился уйти на Марс, но чужой и его каплевидные файтеры продолжали атаковать. Очень скоро и немец, и чужие должны были скрыться за горизонтом (наша орбита была гораздо ниже, и мы их обгоняли в своем движении вокруг Марса). Очень скоро, но еще не сейчас. И, как только «наш» истребитель (мы уже считали его нашим со всех сторон) ожил, три файтера чужих отделились от общей стаи и на полной тяге устремились к недобитому противнику.
– Вот же суки, – сказал я.
А Лянь Вэй ничего не сказал, только нахмурился. Все было ясно и без слов. Если «тазик» сядет где-то рядом, то наши надежды остаться незамеченными, быстро передать на «Неустрашимый» инфу и тихонько смыться можно похоронить. И хорошо, если только надежды. А то как бы и самим не пришлось здесь лечь. Найти свою смерть на Фобосе, будучи сожженным вместе с разведботом, который послужит сразу и гробом, и могилой. В десятках миллионов километров от родной Земли. Что может быть печальнее этой мысли? Только мысль о том, что даже отомстить за нашу дурацкую смерть будет некому.
Значит, надо жить. Очень глубокомысленный вывод. А главное, верный. С какой стороны не посмотри.
– «Бортач»! – рявкнул я. – Где точно сядет объект?
– Почти там же, где собирался упасть. Ориентировочно, три – три с половиной километра от края Лимтока, в центре Стикни. Даю схему. Мы – зеленая точка. Объект – красная.
Появилась объемная схема Фобоса.
Да, совсем близко.
– К нам направляются еще три объекта. Файтеры чужих. Как скоро они будут здесь?
– Расчетное время – тридцать девять минут. Плюс-минус три минуты.
Лянь Вэй выругался по-китайски.
Я его прекрасно понимал. Чертов условный союзник, пусть и сам этого не желая, подставил нас так круто, что дальше некуда. Сидели себе тихо, как мышь под веником, никого не трогали, наблюдали. И тут на тебе – кому-то срочно потребовался веник. Куда, спрашивается, деваться бедной мыши?
Мозг лихорадочно искал выход из создавшегося положения. Мысли метались, словно молнии в грозовом небе.