— Надо бы и мне как-нибудь посмотреть, как ты делаешь фокусы, Старки, — говорит Коннор.
Старки, кажется, удивлён.
— Ты что, всех здесь знаешь по именам?
— Нет, только тех, кто произвёл на меня впечатление, — отвечает Коннор. — Всё, давай поменяемся, теперь я буду страховать тебя.
Они меняются местами, и Старки начинает выжимать штангу, но сдаётся после двух попыток.
— Думаю, с меня хватит.
Старки садится и устремляет на Коннора изучающий взгляд. Большинство людей избегают смотреть на него прямо — то ли из-за шрамов на его лице, то ли легенда о Беглеце из Акрона внушает им чрезмерное почтение. Старки же смотрит на Коннора прямо, без смущения.
— Правду говорят, что ты спас аистёнка, хоть и рисковал попасть в лапы юнокопов?
— Да. Не сказал бы, что это был самый умный поступок в моей жизни.
— И почему же ты его совершил?
Коннор пожимает плечами.
— Просто тогда мне это глупым не казалось.
Он усмехается, но Старки серьёзен.
— Меня тоже принёс аист, — сообщает он.
— Извини...
— Да всё нормально. Просто хочу, чтобы ты знал: я уважаю тебя за этот поступок.
— Спасибо.
Коннор слышит, как кто-то зовёт его снаружи, и в голосе крикуна отчётливо слышится: «Если мою проблему не решить не сходя с места, настанет конец света». Такое ему приходится выслушивать по сто раз на дню.
— Надо идти, долг зовёт. Не перетруждайся тут, Старки. — И он уходит, чувствуя себя немного лучше.
Но он не видит, что происходит после его ухода: Старки ложится обратно на тренажёр и выжимает ту же самую штангу двадцать раз, причём даже не вспотев.
• • •
После заката Коннор созывает своих ближайших помощников — группу из семи человек, которую Хэйден прозвал «Великолепной Семёркой», и с его лёгкой руки прозвание закрепилось. Они собираются в личном самолёте их командира, а не в старом Эйр-Форс-Уан, в котором Коннору противно находиться после проклятой «встречи в верхах» с Зовите-Меня-Джо Ринконом, представителем ДПР.
Кстати сказать, идея о том, что у начальника Кладбища должна быть отдельная «квартира» и голубая камуфляжная форма, исходила вовсе не от самого Коннора, а от Трейса. Тот считал, что таким образом будет утверждаться имидж Коннора как авторитетного и неустрашимого лидера.
— Да у какого рода войск голубой камуфляж? — взъерепенился Коннор, когда услышал это предложение впервые.
— Предназначается для воздушных десантников, оснащённых реактивными ранцами, — пояснил Трейс. — Правда, на деле эта тактика ещё ни разу не применялась, но в теории, говорят, — штука классная.
Замысел состоял в том, чтобы выделить Коннора среди прочих. Адмирал носил военно-морскую форму, украшенную медалями за подвиги на войне; Коннору тоже было необходимо что-то, что соответствовало бы его стилю управления, каков бы он ни был, этот стиль. Хотя мысль о том, чтобы превращать Кладбище в подобие военного лагеря Коннору не улыбалась, деваться было некуда — Адмирал установил порядок, весьма похожий на военную диктатуру, и Коннор решил оставить всё как есть. Не им заведено, не ему и ломать.