Наконец я добрался до кабинета, в котором сидел мужчина, похожий на мясника. У него были короткие пальцы, покрытые густой черной шерстью, и от него пахло дымящейся кровью. Здесь ничего не напоминало о жизни, тем не менее я явственно почувствовал этот запах. Меня замутило.
— Что надо? — нелюбезно спросил «мясник».
— Тело, — ответил я. — То есть труп.
— Родственник?
— Да. То есть нет. Мы вместе работали.
— Благотворительностью занимаешься? — усмехнулся он.
Вместо ответа я положил перед ним стодолларовую купюру. Он проворно схватил ее, выдвинул верхний ящик своего необъятного стола, метнул туда купюру и с грохотом захлопнул. После чего ручеек разговора превратился в полноводную реку и потек по другому руслу.
— Присаживайся, парень, — любезно предложил «мясник».
— У меня мало времени, — уклонился я от приглашения.
— Понятно. На свидание спешим?
Почему при взгляде на меня первой приходит в голову эта мысль? Я пожал плечами:
— Женюсь.
— И хороша невеста?
— Как сказать.
— Но богата? — подмигнул он.
Я вздохнул:
— Ближе к делу. Мне хотелось бы заявить права на тело… — Я запнулся. Что за чушь ты несешь, Петровский? — В общем, я хочу его похоронить.
— Кого хотим? — деловито спросил «мясник» и обернулся. За его широкой спиной находился шкаф.
Я подумал, что там картотека: на каждом ящичке красовались таблички с буквами алфавита. Мой орлиный взгляд сразу выхватил «Р — С». И я достал из кармана паспорт Сгорбыша. Как хорошо, что он у меня есть! Не надо ничего объяснять. Побыстрее бы отсюда убраться. Я протянул паспорт «мяснику» со словами:
— Вот этого человека я хочу похоронить. То есть мы. У него нет ни жены, ни детей. Я ничего не слышал о его ближайших родственниках. Один как перст. Но зато он был гениальным фотографом.
Не знаю, зачем я это сказал, но «мясник» вздрогнул:
— Фотограф, говоришь? Ну, пойдем.
— Куда?
— Посмотрим.
Он даже в картотеку не полез. Поднялся из-за стола и первым вышел из кабинета. Мы шли по длинному коридору, причем я старался не смотреть по сторонам. Запах формалина, казалось, въелся в эти стены. Я уже не чувствовал запах дымящейся крови, зато явственно чуял мертвечину. Кое-как добрел до двери, у которой «мясник» остановился и привалился к стене. Он обернулся:
— Ты в порядке?
— Вроде бы да, — не очень уверенно ответил я.
— Может, укольчик? Медсестричку кликнуть? Хорошенькая. И уколы ловко ставит. Тебе надо расслабиться.
Я вздрогнул и отклеился от стены:
— Да пошел ты!
Он заржал, как конь:
— Так-то лучше. А то я подумал: мальчик!
Я разозлился и пришел в себя. Встряхнулся и бодро сказал: