Пошёл первый дубль… Наша «мавка» сбрасывает спщничку, входит в воду, отплывает немного…
— Стоп! — говорит режиссёр. — Умница, ещё дублик! Только отплыви на середину, а там перевернёшься мечтательно так на спинку… И закайфуй!
Актриса так и сделала: отплыла на середину, перевернулась на спинку… и обомлела: ветки окружающих озеро столетних верб буквально гнулись под тяжестью висящих на них людей. Кроме присутствующей в ПОЛНОМ составе мужской половины группы на вербах уютно разместилось полСЕЛА. А что вы хотите: с телепорнухой в те годы была напряжёнка, тем более в селе — а тут ТАКОЕ!!!
Наша «Мавка» ахнула… и ушла под воду. Нужно ли говорить, что спасать её бросилась вся киногруппа. И ещё полсела!
Ну оч-чень «непьющая» киногруппа
Первая моя супруга по профессии своей — актриса. Профессия, на первый взгляд, завидная, но, как показывает жизнь, небезопасная в первую очередь для нервной системы.
А началось всё с того, что пригласили её сниматься в кино на одной из киевских студий. Предстояли съёмки на натуре и, как следствие сего, выезд за пределы Киева с последующим обживанием какого-нибудь местного «Хилтона» в селе Велик Запроданщ…
«Хилтон» оказался трёхэтажным «убитым» сооруженьицем, и это бы ещё ничего! Но! Съёмочная группа супруге попалась крепко пьющая, с киношно-профессиональным алкогольным стажем, и когда после первого съёмочного дня зарядили сплошные дожди, вся группа с восторгом восприняла это как знак Неба — мол, НАЛИВАЙ!
И почалось… Понятно, мужика после литра тянет на «лирику». И понятно, вмиг были разобраны все имеющиеся в группе девушки… И понятно, что начали подбираться и к «свежачку», т. е. к «моей», рисуя девушке будущие киноуспехи, естественно, в случае понимания оной сиюминутных половых проблем имярек.
«Моя» стойко держала «облико морале», баррикадируя ежевечерне дверь и включая на всю дурь стенной трёхпрограмный «матюгальник»…
А нужно сказать, что местная гостиничная администрация не была избалована столичными визитёрами, да ещё и в таком количестве, и поначалу даже очень и гордилась, что, мол, в такую глушь, да ещё из Киева!.. И до поры терпела ихние столичные «розвап» с распитием всего, что пьётся, страстными криками и стонами по ночам…
И как часто бывает у сельских, стеснялись сделать замечание «городським». Но дожди не стихали, пьянки-крики продолжались, и тогда администрация пошла на крайнюю меру: рано утром над окошечком дежурной появилась бумага, на которой значилось: «Шановш господа артюти! Огромная прозьба не вибрасувати презши за в1кна, бо ГУСИ 1'ДЯТЬ I ДАВЛЯТЬСЯ!..»