В этом месте мои размышления оборвались, потому что Оз действительно кинулся в мою сторону. Раздумывая, я машинально отошла за стол, и он упал на него, пытаясь достать меня рукой. Я уперлась в стену и порадовалась, что у нас такой широкий стол. Рука Оза остановилась в десяти сантиметрах от меня. Больше всего меня раздражало то, что из-за Фисы я влипла в дурацкую историю, и сейчас мое чувство собственного достоинства будет сметено каким-то Озом, как мелкая галька селевым потоком. А мне до смерти хотелось остаться с этим пресловутым чувством собственного достоинства! Вот за это сражаться стоило. Доля секунды — и я вскочила на подоконник, распахнула шире форточку и выбросила предусмотрительно скомканную бумажку. Оз кинулся вон из комнаты, а я быстро заперлась на ключ.
Несколько минут я просидела на кровати, пытаясь отдышаться и унять сердце, которое билось как сумасшедшее о мои ребра и, казалось, вот-вот выскочит. Руки моментально заледенели, и пальцы сводило судорожной дрожью. А все-таки сообразительностью Оз никогда не отличался. Болван! Пошел искать записку в снегу на улице. Забыл, что у нас под окнами карнизы такой ширины, что можно на них танцевать! Мне сейчас нужно только открыть окно и достать с широченного подоконника этот листок. Ну же!
Но мне почему-то не хотелось. Я наконец успокоилась, но столь внезапное потрясение не прошло даром: подступал истерический смех. Я вспомнила, как дома дразнила свою собаку: точно как Оза сейчас. Делала вид, что бросаю мячик, а она, глупая, скакала по поляне и искала его. А я держала мячик в руках и от души хохотала. Оз — как собачонка… Ужасно смешно. И кто такая мне, в конце концов, эта Фиса, что я ради нее совершаю героические поступки? И самое смешное, что не только ради нее, но и ради того красавца, который смотрел сквозь меня пару минут назад. Я ради них так стараюсь.
Тут дверь задрожала. Это Оз дергал за ручку, догадавшись, очевидно, о подоконниках. Давай-давай, дергай! Я опять расхохоталась. И дверь оставили в покое.
Потом я раскупорила окно и достала злосчастный листок с подоконника. И что мне, по-вашему, не читать его было после всего, что я для них сделала? Ну уж нет. Мое благородство не простиралось так далеко! В записке значилось: «Анфиса, я уезжаю на практику на три месяца в Германию. Приду, когда приеду. Жди меня».
Ага. Жди меня, и я вернусь, только очень жди. Знаем мы такие сказочки. Слышали. Сейчас, разбежалась Фиса ждать тебя. Она забудет, как ты выглядишь, через три месяца. В нашем коридоре месяц — это год. А за год может случиться все, что угодно. Но ты, красавец, приходи уж, пожалуйста. Не зря ведь я так старалась. Я тебя подожду…