Он наклонился ближе к зеркалу, по-прежнему не отрывая взгляда от отражения.
— Я просто хотел сказать тебе «привет», потому что, скорее всего, у нас больше не будет такой возможности. Если я начну разговаривать сам с собой на глазах у сослуживцев, у тебя быстренько отберут оружие и отправят на кухню. А для одиночества времени у нас не останется.
Он улыбнулся еще шире и шутливо протянул руку своему отражению, словно для рукопожатия.
— Меня зовут Блум. Нестор Блум. Приятно познакомиться. Один фрик-си знает, как тебя зовут. Мне не сообщили. Но это здорово, что мы вместе. Старайся только не вылезать вперед, ладно?
Дверь за ним открылась. Вошли два солдата.
— Привет, Нестор! — произнес один.
— Мы отправляемся, — сказал другой, пониже ростом, латиноамериканец. — В самую горячую точку! Мы покажем этим мамочкам, что такое настоящая игра, парень!
Смех. Похлопывания.
У него было слишком много вопросов. Где-то глубоко возникала тошнота, ужасный ожог от выброса адреналина. Он не хотел отворачиваться от раковин, но он уже отворачивался от раковин. Он не хотел помочиться, но он уже мочился. Что за черт? Что за черт? Было такое ощущение, что он парализован, двигается, но парализован. Он хотел что-то сделать, но его тело делало нечто другое. И это сводило его с ума, вызывая клаустрофобию.
С титаническим усилием он издал негромкий звук.
— Нестор, с тобой все в порядке? — спросил латиноамериканец, держа руки на бедрах и поливая длинной струей металлический писсуар.
— Да.
— Хочешь блевануть?
— Нет, со мной все в порядке. Просто небольшая изжога.
— Нестор, а звук был такой, будто тебя сейчас вырвет. Может, блеванешь?
— Парень, просто фрикинг-си изжога. — Он похлопал себя по груди и улыбнулся. Но внутри он не улыбался. — Я в полном порядке.
Низкорослый латиноамериканец повернулся к нему. Он знал его имя еще до того, как прочитал на номерном знаке. Вальдес. Выражение лица Вальдеса было как у многострадального свояка.
— Ты все еще надеешься вернуть тот язык, что у тебя отняли, парень? — спросил Вальдес. — Знаешь, там, куда мы отправляемся, тебе не придется беспокоиться, что ты не можешь ругаться.
— Нестор, это горячая точка, — напомнил другой солдат. — Никакие заглушки не прокатят. Там живой язык, понимаешь?
— У меня все получится, — сказал он.
— Хорошо, вот это хорошо, — произнес Вальдес.
— Ты вуаповец, и тебе лучше ругаться как последнему ублюдку, — сказал другой солдат. — А не говорить, как какой-нибудь диктор по телевизору.
— Ну, ты идешь? — спросил Вальдес, направляясь к выходу.
— Сейчас буду.
Они ушли, а он повернулся и посмотрел на свое отражение в зеркале, заглядывая в себя.