Вчерашние нищие коротали ночь на сеновале, глядя, как светлеет горизонт, и очертания предметов обретают привычную четкость.
— Эй. — Побирушка толкнул сопящего в обе дырки соседа.
— А? — коротко отозвался тот.
— Тихо, не галди. Мне самое время исчезнуть, чтобы поутру вернуться, как господа просыпаться начнут.
— Ага.
— Ну что «ага»? Ты видал, какие звери на воротах стоят?
— Это да.
— Вот и я говорю — с ними не пошуткуешь. Можно попробовать незаметно выскользнуть, но вдруг учуют — не сносить головы!
— И чего?
— «Чего»… А того. Идти надо напрямую. Мол, сюда поблизости, в лесок, ягод-грибов набрать…
— Хитро.
— Это я и без тебя знаю. Так, стало быть, я сейчас корзинку раздобуду и вместе пойдем. А дальше: ты хоть разбейся, а ягод-грибов набери, а я — в монастырь. Уразумел?
— Угу.
— Тогда покуда глаза протри да солому из головы выбери. А я за лукошком и обратно. — Побирушка скользнул вниз по сеновалу. — Слышь, не спи!
— Не-а, — раздалось сверху, но того, к кому были обращены слова, ответ не интересовал.
Нищий бросился к дому, туда, где в первом нежилом этаже хранилась всевозможная необходимая в хозяйстве утварь. Но едва проник он в каморку под лестницей, как та неожиданно осветилась, заставив вчерашнего попрошайку испуганно прижаться к стене.
— Не губи, — прошептал он, — я ж…
Он начал мелко креститься:
— Я ж все как надо… Как ты сказал.
— Не ходи никуда, — послышался негромкий, но оттого не менее требовательный голос.
— А как же ж…
— Не спрашивай. Делай, что я говорю. Куда бы Сын погибели отныне ни пошел — иди за ним. В пламя пойдет — иди за ним. Да всегда кинжал держи наготове.
— Зачем кинжал? — обмирая, спросил побирушка.
— Чтобы вонзить его, — жестко ответил звучавший из сияния голос.
— Да не смогу я…
— Сможешь. Я удар направлю и силу дам.
— Да не по мне это! И грех какой!
— В этой смерти нет греха, как убил бы ты змею, что грозит матери, породившей тебя. Жди знака!
Сияние вмиг исчезло, оставляя перепуганного голодранца в кромешной тьме, моментально спустившейся после яркого света.
Нищий постоял несколько минут, прижавшись спиной к стене, не в силах отдышаться и унять дрожь в теле.
— Господи! И зачем я только увязался за этим проклятым мальчишкой! — и незаметно выскользнул из каморки.
— А корзина где? — поражая искусством риторики, поинтересовался его приятель, сонно глядя на вернувшегося товарища.
Бледный побирушка дернул щекой и буркнул, пряча глаза:
— Без грибов обойдутся.
Порт был полон народу. Невзирая на запрет церковного суда Уэльса, толпы зевак подбирались поближе к пирсу, чтобы самолично увидеть Сына погибели и героев, его схвативших. Городские стражники отгоняли чересчур любопытных от корабля, но те лезли на деревья, крыши домов, выходили на лодках в море. Еще бы: Сын погибели, чье имя последние дни держало в страхе всю округу, был изловлен и в сопровождении мрачных, как сторожевые псы, северян привезен сюда — именно к тому месту, где не так давно вершил свои бесчинства.