— Давай помогу, — предлагает Поль. — Я справлюсь не хуже тебя…
Другими словами — так же плохо. А Полетта придет на готовенькое! Как принцесса. Надо будет ее разыграть. Если дождемся, конечно…
Наступает полное молчание… Конечно, у них есть о чем поговорить и помимо рыбы, хозяйства и Фредо, но оба ищут, с чего начать.
— Когда я к вам подошел, туда за автобусы, ты был чем-то недоволен? — начинает первым Анри. Он перестает чистить рыбу и, подняв вверх нож, смотрит Полю в лицо.
— Ясно. По-моему, ты действительно вел себя неправильно…
Поль и Анри уже разговаривают, как старые друзья. Так всегда бывает между коммунистами. Один из них может быть из Марселя, другой из Дюнкерка — все равно при первой же встрече они поведут себя точно так же… А ведь обычно, когда знакомятся двое людей, оба очень сдержанны. Каждый приглядывается к другому. Что он делал? Какую прожил жизнь?.. А здесь — полная гарантия. Партия. Все проверено. Можно разговаривать без оглядки. Бывают ли исключения? Конечно, бывают, но это сразу бросается в глаза. И ты понимаешь: здесь что-то надо исправить.
— В такие минуты трудно сдержаться, сам знаешь. И потом, чем я рисковал? Сам видишь — жив и здоров.
Но в действительности Анри по дороге домой уже все обдумал и понял свою вину. И сейчас говорит он без всякого убеждения, просто надо ведь как-то оправдаться, хотя бы для формы. Анри сознает правоту Поля. Но он тогда был сам не свой и потерял всякое самообладание — это тоже надо понять.
— Вопрос не в том, чем ты лично рисковал! — Поль пожимает плечами. — Как будто все дело только в этом. Скажи, а вот был такой момент, когда никто не руководил демонстрацией? Был! Ты бросил демонстрацию, предоставил ее самой себе, да еще в самую трудную минуту. Ради чего? Ради удовольствия подраться и быть избитым. А ведь как раз в самую трудную минуту всегда что-то случается!
Да, обо всем этом Анри не думал. До сих пор ему казалось, что его ошибка в следующем: его могли схватить, и он не был бы на своем посту ни сегодня, ни завтра и тем самым сыграл бы на руку врагу. Его не арестовали. Правда, этим вина с него целиком не снимается, но так как все обошлось без последствий, то никакой трагедии нет. А вот в том свете, в котором все подал Поль, дело обстоит иначе: последствия были. Обычно Анри готов без всякого нажима признать допущенные ошибки. Пожалуй, он даже слишком к себе придирчив. Но сейчас от неожиданности он растерялся. Ответ, конечно, можно было найти — вернее, подобие ответа, лишь бы показать, что тебе не заткнули рот… Но нет, на это Анри не способен. Это вам не игрушки! Заткнули тебе рот, и молчи! Будь любезен до конца выслушать все заслуженные упреки… Ведь ты их заслужил — это же очевидно! И Анри молчит. Молчит, и хотя он смотрит на Поля с некоторым удивлением, глаза его как бы говорят: продолжай, старина, не стесняйся! Я готов выслушать все, все…