Когда один раз Аэкольд крикнул шипящему голосу, что он силён и что он ничего не боится, в ответ раздался глумливый смех. Затем голос прошептал ему ещё:
«Тогда покажи мне это, о храбрый рыцарь. Докажи мне своё мужество».
На горизонте, очертания чего-то громадного неясно вырисовывались из тьмы. Это были врата, которые стояли на вершине длинной лестницы. Это был титанический алтарь, возможно воздвигнутый гигантами в древние времена, когда мир был молод и Боги Хаоса впервые обратили на него взор.
В небе над вратами танцевали огни, создавая очертания жутких рун, весьма похожих на те, что Аэкольд видел в гримуарах в храме Зигмара, спрятанных и запертых под замок от простых людей. Но как часть своей подготовки, Аэкольд научился читать их, и он в полный голос прочёл послание, начертанное в небе:
«Шэмельна Тзиин’нет! Атдэ фаошден тек’зит!»
Затем Аэкольд спешился и начал взбираться по лестнице. Он взбирался не останавливаясь, выше и выше, пока воздух не стал разреженным и холодным, а облака клубились далеко под ним. Несмотря на свою тяжёлую броню, Аэкольд не ощущал усталости.
На вершине лестницы Аэкольд пристально огляделся вокруг себя. Он пришёл к концу своего странствия. Врата перед ним, похоже, были сделаны из гладкого серебра, отражая зловещую тьму и танцующие огни Пустошей Хаоса. Аэкольд встал перед вратами и пристально посмотрел на своё отражение в зеркале. Его отражением был молодой, красивый Храмовник в сверкающей броне, держащий блестящий меч с нефритовым грифоном, вделанным в его рукоять. Он был тем, кем он мог стать, тем, что он теперь потерял навечно.
Образ в зеркале заговорил:
«Я Страж. Я защитник человечества. Ты мерзость».
С этими словами отражение вышло из врат, его меч был поднят в рыцарском салюте. Затем оно атаковало.
Столь быстра была атака, что Аэкольду едва хватило времени, чтобы защититься. С первого удара Аэкольд понял, что его жизнь висит на волоске. Никогда раньше он не встречал человека, который был бы равен ему в бою на мечах. Но воин из зеркальных врат был столь же быстр, силён и опытен, как и он сам. Они сходились и расходились, уворачивались и отражали удары, осторожно обходя друг друга. Время от времени один из них предпринимал стремительную атаку, только затем, чтобы быть отражённым равным умением.
Аэкольд внезапно был поражён бессмысленностью всего этого. Зачем он старался из всех сил защитить себя, когда ему нечего было защищать? Но вместо того, чтобы поддаться, Аэкольд улыбнулся, поднял вверх свой меч и бросился в атаку.
Оба человека столкнулись. Меч Храмовника разрезал броню Аэкольда, глубоко поранив его рёбра. Но меч Аэкольда снёс голову Храмовника с его плеч.