С одной стороны, неудачный опыт «ликвидации» Строгоновского дворца остановил попытку продать целиком собрания Павловского и Гатчинского дворцов (а также другие собрания). С другой — экономический кризис в конце концов закончился. Наконец, в Германии к власти пришел Гитлер, что сделало невозможным дальнейшие контакты с «Лепке». В 1933 году продажи за границу прекратились. Возможно, последний раз Политбюро приняло подобное решение 23 января 1934 года, когда Наркомвнешторгу позволили продать картину Джорджоне «Юдифь», находящуюся в Государственном Эрмитаже. Всего по подсчетам западных экспертов советским правительством от продаж произведений искусства была выручена сумма между 15 и 20 миллионами долларов.
Разделавшись с Николаем Строгановым, княгиня Ольга Александровна 10 января 1939 года начала в Берлине судебный процесс против советского правительства. Она требовала выплатить ей 200 000 фунтов стерлингов в качестве компенсации за нелегальную продажу произведений искусства в 1931 году. Этот иск не имел успеха. Подводя нерадостные итоги, газета «Последние новости» 29 апреля 1932 года сообщала, что аукцион «Лепке» 6 ноября 1928 года принес СССР 2 293 000 марок, а в июне 1929 года — 1 200 620 марок, а строгоновский — 2 290 000 марок. Если перевести сумму в доллары, то получится 613 326 — «приблизительно столько же, сколько Эндрю Меллон мог платить за одного Рембрандта или Рафаэля, если они ему нравились».[221] Следовательно, о коммерческом успехе говорить не приходится.
Неподготовленность русских аристократов к эмиграции вследствие стремительного падения империи привела к тому, что они с трудом могли отстоять даже свое имя. Когда предприимчивый одессит Николай Строганов пошел дальше Родзянко и Чавчавадзе, удовлетворившихся «титулами» «другого Строгонова» и «кавказского Строгонова», и предъявил права на имя как ключ к овладению художественными богатствами, потребовались долгие четырнадцать лет судебных процессов, прежде чем справедливость была восстановлена.
Глава 17
«Детей не сохранили, а лошадей спасли»
У летчиков есть такое понятие — «точка невозврата». Для самолета в полете это ситуация, когда экипаж на борту понимает, что топлива уже не хватит, чтобы вернуться или долететь до запасного аэродрома. Машина теряется. Применимо ли такое понятие для строгоновских домов и если да, что есть для них «точка невозврата»? Было бы неправильно думать, что только Вторая мировая война и советская власть оказались виновниками уничтожения строгоновского наследия. К примеру, подготовка к эвакуации художественных вещей дома на Невском в 1917 году разрушила прежний облик интерьеров. Его уже никогда не вернуть, при том, что так называемых бытовых комнат на парадном этаже не было или почти не было. Произведения искусства и только они доминировали в пространстве здания, которое давно стало музеем,