Шмудо каждые пять минут обновлял статус на Фэйсбуке, наткнувшись в сети на Джамала Хамиди, сказал:
— Этот чудак Джамал купил сверхлёгкий шоссейный велосипед за $3000… вчера я специально подошёл посмотреть и пощупать… всего 28 деталей… но откуда такая высокая стоимость? Он что, из платины?
Определившись, наконец, что будет есть, он заказал четыре огромных ножки краба, пару крабовых клешней, один крабовый коктейль и восемь унций филе, а также брокколи с сыром и гору салата-латука; — и, сделав заказ, тут отчитался в этом в своём Фэйсбуке.
Накачиваясь спиртным, Артур безудержно болтал, переходя от одной темы к другой, пока не остановился, сказав:
— Майкл, ну расскажи, наконец, про свою чокнутую пациентку!
— Да, уж… — покачал головой Ванвингарден, — эта пациентка довела себя до какого-то spider-исступления. Это же надо: вообразила, будто в её ухе завёлся паук.
Над их головами плыли блюда со стейками, бифштексами, салатами, резво лилось вино и виски. Шёл смутный говор. Майкл продолжал цедить свой клюквенный сок. Вместо традиционного в этом заведении огнедышащего хард-рока продолжала играть попса.
Среднего возраста мужчина, особенного вида энергичного пьяницы, приблизившись вплотную к их столу, стал бубнить: «Вы должны меня понять, вы же должны меня понять!» Его отогнали, и тогда он с выражением неподдельной тревоги в глазах подошёл к официантке и стал просить, чтобы ему разрешили вскарабкаться наверх по одной из деревянных колонн заведения, поддерживающих массивные поперечные балки: «…только до потолка и обратно, вы видите, девушка, я совершенно адекватен; только один раз, девушка, только раз». Плотный усатый хозяин вывел его из таверны, и предложил ему, уже на улице, попробовать влезть на фонарный столб.
Официант принёс еще один графин с клюквенным соком и новый стакан, но Майкл продолжал пить из прежнего, подливая туда сок и забрасывая очередную лимонную дольку. Повисла пауза, из-за соседних столиков стали слышны обрывки разговоров. Когда инцидент с пьяницей был исчерпан, на Майкла снова стали наседать.
— Давай рассказывай, хватит уже растравливать любопытство! — требовали со всех сторон.
Трезвого Майкла от его друзей разделяло уже приличное количество алкоголя. Он устало согласился, бросив в стакан очередную лимонную дольку и ковырнув стоящий перед ним салат из морковки, базилика и цукини. Из колонок доносились умильные поп-шлягеры 60-х, упакованные в деликатное обрамление из органа и размытых гитар. Однако, кроме ласки и дрёмы, в треках присутствовала и лёгкая тревожная нота, страховавшая музыку от излишней слащавости.