В Сайгоне дождь (Розинская) - страница 6

Звезды в ее ладонях казались такими маленькими. Они были так далеки, но для нее стали самыми близкими. С ними она говорила, открывая им свои тайны, умываясь их серебряным светом, только им доверяя свои мечты.

Ночь не может длиться вечно. Так она думала, когда от голода не могла заснуть. Она никогда не наедалась досыта и почти привыкла к этому. Но младшие братья и сестры плакали от голода, и матери приходилось громко кричать на них, чтобы они наконец замолчали. Когда наступала тишина, она пыталась не думать о еде. Лежа на спине, сквозь разорванную кровлю она смотрела на звезды. Ей хотелось оказаться там, высоко, чтобы кто-то смотрел на нее. Она протягивала вверх свою маленькую ручку, и звезда оказывалась у нее между пальцами, потом в ладони. Она дотрагивалась до нее то одним, то другим пальцем. Так незаметно пролетала ночь, и лишь на рассвете, когда гасли звезды, она ненадолго засыпала.

Утро всегда было одинаковым. Мать звала всех к столу. Сидя на старой циновке, дети очень быстро и жадно выцарапывали до дна похлебку из чугунного казана. Все это происходило в полной тишине. С тех пор как умер отец, мать больше не была доброй. С тех пор дети уже не чувствовали ни ласки, ни любви. Только боль от осознания того, какой горькой стала их жизнь.

Потом те, кому посчастливилось найти работу, пускай и за жалкие гроши, спешили туда. Хозяин мог не заплатить или даже побить, но все равно получить работу было большой удачей. Те, кому повезло меньше, шли с матерью на поле. С утра и до поздней ночи они работали на плантациях риса. Вознаграждением за этот тяжкий труд были овощи, рис и молоко. Когда они приносили свой заработок домой, в семье был настоящий праздник. Все ели рис, сваренный в молоке. И это было наивысшим счастьем…

Такими были радостные дни. Но случались и другие, когда приходил сборщик податей. Тогда семью охватывал настоящий ужас: мать сначала тихо плакала, умоляя не отбирать последнего, а потом переходила на крик. Несмотря на яростное сопротивление, мужчина в высоких черных блестящих сапогах забирал жалкие монеты и всю еду, которую только мог найти. Он всегда приходил внезапно, и мать ничего не успевала спрятать. После его визита семья несколько дней голодала. Эти мучительные дни тянулись долго, и никто не знал, когда они закончатся.

Но самым страшным было другое. Иногда от голода или отчаяния мать впадала в ярость: била детей, кричала, чтобы они не плакали и не тянули к ней свои тощие руки. А ведь они всего лишь просили поесть, не понимая, что для матери эти минуты были хуже смерти: ее будто резали без ножа. Она ничего не могла им дать, ее сердце разрывалось на части от боли и бессилия. Успокоившись, она горько плакала, обнимая и прижимая к груди голодных и испуганных детей.