— Договорились, — обрадовался старик. — У нас жуткая нехватка санитаров. Набираем из инопланетян, а они, как я уже говорил, обычно представляют слаборазвитые расы… Но сперва, девочка, тебе следует самой выздороветь. Каваанский праздник продлится ещё девять суток, и всё это время в ресторане будут находиться смертельно опасные для тебя цветы. Думаю, я смогу назначить курс лечения на ближайшие девять суток, — он по-старчески лукаво прищурился. — Если твой работодатель посмеет тебя уволить, комиссия из «социальной помощи» его разорит.
— Да уж, Ань-Я первая на него нажалуется, — улыбнулась Да-Рэй. — Я не утомила тебя длинными разговорами, учитель?
— Нет, что ты! Мне всё равно бодрствовать до утра, пока ученик не сменит. А вот тебе стоило бы выспаться. Днём здесь… довольно шумно.
— Я заметила…
— Тихой ночи… ученица, — Тайисо с кряхтением поднялся с расхлябанного стульчика. — Хотя я с трудом представляю, чему могу тебя научить…
…Да-Рэй грустно улыбалась вслед согнутому годами, но чистому душой рунн, и думала о том, что её тарийские учителя были правы. Не бывает плохих или хороших народов. Бывают лишь достойные и недостойные их представители.
Ей очень хотелось быть достойной, но она ещё не знала, как к этому прийти. Впрочем, она не знала и того, что её судьба уже решена…
1
Три одинаковых с виду кристалла лежали на столе, поблёскивая гранями. Совершенство извне и изнутри. Но радости от их созерцания почему-то не было.
— Здесь всё об этих …существах, господин.
— Как ты мог допустить побег и захват в заложники начальника охраны базы?
— Виноват, господин. Прошу меня наказать.
— Ты будешь наказан в соответствии с Уставом. Но трибунал может принять во внимание твоё усердие в поимке бежавших и смягчить приговор.
— Приказывай, господин.
— Вызови руководителя группы экспертов.
Говорить с учёными хотелось ещё меньше, чем с неудачником-офицером, но раз Командование приказало ему вести это дело — надо козырять и проявлять усердие в исполнении приказа. С такими вещами не шутят.
— Господин, — учёный, поклонившись, сразу замер в позе, выражавшей почтение: руки скрещены на груди, взгляд опущен.
— Садись, Эйтиган. Разговор будет долгим, а я чту старших.
Учёный, стараясь не смотреть на высокое начальство (прямой взгляд — привилегия равных или высших), скромно примостился на краешке мягкого стула.
— Что удалось узнать твоей группе, Эйтиган?
— Слова правды будут горькими, господин.
— Говори. Истинные катэри правды не боятся, как бы горька она ни была.
— Мы считаем, — учёный нервно сглотнул, словно у него разом пересохло в горле, — что случившееся — результат давней ошибки.