Синицын вернулся через двое суток. Новости, которые он принёс, не радовали, но и не огорчали: никого он поблизости не обнаружил. Хорошо это или плохо? Наверное, хорошо. Во всяком случае, крастолы успеют выполнить свою задачу, не опасаясь, что их перехватят и выбьют прежде, чем они смогут отойти под защиту имперских кораблей. Правда, бравый разведчик сообщил адмиралу ещё кое-что, от чего Ковалёв в первый момент впал в ступор, а потом долго и изобретательно ругался, но это непосредственно к войне не относилось. Скорее уж, это можно было назвать делами сердечными.
Синицын поставил Ковалёва, адмирала и своего командира, в известность, что сделал его дочери предложение руки и сердца, и она, разумеется, согласилась. Ну, это было вполне ожидаемо, и Ковалёв уже заранее был морально готов к такому повороту. Да и не имел он ничего против, если честно – за таким вот бравым разведчиком его дочь была бы как за каменной стеной. Это было немаловажно, хотя кому-то и показалось бы, возможно, несколько циничным, ну да Ковалёв комплексами вроде «а что по этому люди подумают» не страдал. Вот к чему он не был готов совершенно, так это к тому, что предложение сделано только что, и Юлька, оказывается, не на далёкой и отлично защищенной базе, а вот прямо здесь, на борту флагманского эсминца будущего зятька.
Это был, конечно, сюрприз, но ещё большим сюрпризом для Ковалёва оказался тот факт, что все, оказывается, всё знали – и Дайяна, и Шурманов… Даже обе бабушки на Земле, как выяснилось, были в курсе событий. Да и экипаж эсминца наверняка – корабль маленький, а шила в мешке, как известно, не утаишь. Один он, как идиот последний, узнал о ситуации, когда решение уже принято и назад сдавать как-то нехорошо. Потрясённый таким предательством, Ковалёв лишь устало махнул рукой и, даже не засветив Синицыну в зубы, как хотел в первый момент, отправился к себе. Правда, с полдороги вернулся, потряс кулаком под носом Александра, объяснил подчинённому, что думает о ситуации вообще и о нём в частности, и приказал, чтобы «эту авантюристку» на время похода перевели на его линкор. Внутри одной из мощнейших в космосе самоходных космических крепостей она всяко будет в большей безопасности, чем на практически небронированном эсминце.
Из того, насколько охотно согласился с этой идеей Синицын, адмирал сделал вывод, что он тоже отнюдь не в восторге от необходимости таскать взбалмошную даму сердца на своём корабле. Стало быть, вряд ли идея принадлежала ему, видимо, девица сама подсуетилась и взяла дело в собственные руки. Вся в мамашу, Ковалёв еле удержался от того, чтобы не выругаться вслух, после чего пообещал Синицыну, что вспомнит это всё при первой возможности, заодно добавив положенные слова о страшной мести, если тот девчонку обижать попробует. Хотя, судя по поведению парня, кто из этой парочки кого обижать будет – это ещё большой и актуальный вопрос.