– Ну да. Голова главы МИ-6 на золотом блюде… А блюдо – на журнальном столике английской королевы… Как бабушку инфаркт не хватил, когда она проснулась?
– Не знаю. Наверное, сердце крепкое и психика здоровая. Но согласись, классика не стареет.
– Ладно, хрен с ними, с королевами. Но вздёргивать же на Эйфелевой башне его французского коллегу… Согласись, это уж слишком.
– В общем-то да. Стоило вешать их президента – он санкционировал все эти идеи с террористами. Но думаю, и без того напугали достаточно.
– Чёрта с два. Если бы достаточно, это, – президент ткнул пальцем в кипу бумаг на столе, – здесь бы не лежало.
– Может, добавить им чем-нибудь тяжёлым?
– Нет. Думать надо. Против нас сейчас такая истерия поднялась…
– А США?
– Америка как раз молчит – всё-таки их президента вы здорово напугали. Но сейчас, похоже, размах уже такой, что и без американцев всё начинает вразнос идти. Я всерьёз опасаюсь большой войны.
– Если что, мы их просто раздраконим.
– Ага, и превратите Европу в пустыню… Или в кратер. Невелика потеря, но сами подумайте, что станет с климатом, а нам ещё здесь жить.
– Слушай, ты меня извини, конечно, но мы тут действительно не при делах. Не жгли мы ничего, понимаешь? Я понятия не имею, кто такими шутками занимается. Давай смотаюсь туда, посмотрю, от этого и станцуем, лады?
– Хорошо, действуйте, только тихонько. Знали бы вы, как мне все это надоело…
Вновь они собрались на следующий день. Правда, Олаф теперь был один и был мрачен.
– Я ничего не понимаю. То, что там сделано, действительно похоже на результат удара нашего оружия. То ли высокотемпературная плазма, то ли фотонный удар, но мы этого не делали. В тот день на Земле не было ни одного нашего корабля, даже ботов не было. Впрочем, они такого оружия и не несут… И ещё. Такое впечатление, что удар был будто изнутри. Точнее сказать не могу, там всё выжжено и расплавлено на приличную глубину, но вот почему-то интуиция мне показывает, что там не всё чисто.
– Хреново. Что делать будем? На нас давят…
– Пригрози, что отключишь электричество… Боже, как всё не вовремя. Ещё несколько лет, и они были бы к нам привязаны намертво. Как не хочется воевать…
Ковалёв внимательно смотрел на сидящих перед ним… Людей? Что же, может быть, их стоило называть именно так, хотя с биологической точки зрения к людям относилась только половина присутствующих.
Их было восемь – четыре человека и четыре вента. Люди… ну что же, обычные люди. Высокие, заметно выше своих сородичей с более цивилизованных планет, почти равные ростом среднестатистическому русскому, широкоплечие, явно сильные физически. Двое мужчин, две женщины, причём, судя по поведению, командовала именно одна из них. Хотя формально они были равны – один из людей, высокий молодой мужчина, и один вент представляли администрацию системы, а остальные были старшими офицерами их флота, – но верховодили здесь именно военные, общество явно было милитаризировано до предела. И старшим среди этих местечковых адмиралов была как раз женщина – пожилая, высокая, сухощавая (хотя тучных Ковалёв среди присутствующих не наблюдал – смотрелись все куда лучше большинства расплывшихся российских генералов), с короткой стрижкой и рублеными чертами лица. Похоже, равноправие полов с лёгким уклоном в сторону матриархата. Не земляне, конечно, но всё же очень опасные на вид противники. Всё правильно – на окраинной планете, где достаточно опасностей, в избытке физического труда, свежего воздуха и не испоганенной пестицидами пищи, слабые имеют свойство вымирать, а сильные, наоборот, становятся сильнее. Одеты соответственно своему миру – просто, но добротно. Заметно, что особым богатством жители этой планеты не блещут, но и в полную нищету впадать не собираются. Достойная уважения позиция, и Ковалёву совершенно не хотелось уничтожать этот молодой, только что сформировавшийся народ. Такие провинциальные почти что варвары – генофонд любой империи. Ковалёв знал это совершенно точно, потому что и сам был таким. И любая империя, провинции которой приходят в упадок, обречена.