— Но, Вивиана… — жалобно отвечал дядюшка, не выказывая никакого желания бороться. — Мы же не можем вышвырнуть ее из дома, как собаку! Она моя племянница. И матушка очень ее любила…
— Так какого дьявола она привезла ее сюда и оставила нам? Вместо двух детей, на которых нам едва хватает денег, мы должны содержать еще и вашу племянницу, которая непонятно откуда свалилась нам на голову! Я до сих пор не могу понять, как вы на это согласились. Пошли на поводу у своей матери! Это же глупо! И ваша матушка, упокой боги ее душу, уже ничего не поделает. Я еще раз вам повторяю: в нашем доме ей не место. Вы присмотритесь к ней, Бернард! Это же настоящая деревенщина, которая даже шагу ступить не может, чтобы не опрокинуть что-нибудь. Кто на ней женится просто так? Учитель танцев после каждого урока с ней пьет отвар пустырника, а ее вышивки даже на полотенце не годятся. К музицированию даже малейшей склонности нет. Ей же только вилами навоз чистить в стойлах, а не на флейте играть. А как она смотрит? Дикие, тупые глаза, точь-в-точь как у коровы. Я вижу, она негативно влияет на Ивэнса! Вчера он зачем-то полез на яблоню в палисаднике и порвал штаны. Я вас спрашиваю: приходили ли в голову вашего сына подобные идеи до появления в доме этой деревенской дурочки?
Дядюшка покорно слушал, потом снова сделал слабую попытку:
— И как я должен, по-вашему, поступить? Вывезти ее в лес и бросить в овраг?
Тетка всплеснула руками:
— Не притворяйтесь, что не понимаете меня! Мы не единственные ее родственники!
— Я уже пробовал, Вивиана. И вы это знаете. Никто из моих братьев и сестер не соглашается взять Каррен к себе.
Тетка опять всплеснула руками — у нее этот жест свидетельствовал о крайнем раздражении.
— Ну вот! И вы еще мне что-то доказываете! Никто не соглашается, а вы
должны!Хорошо, в таком случае отдадим ее в какую-нибудь школу при женском монастыре. И то дешевле! Ее научат вышивать, прясть и выдадут замуж за какого-нибудь идиота — проблема решена. Причем монастырь надо выбрать подальше от Изгарда. Например, в Каллесворде. И только попробуйте мне возразить! Завтра же я узнаю, куда лучше ее отправить, и мы вздохнем спокойно. Пусть Божий промысел устроит ее судьбу, а не мы.
Дядюшка Бернард тяжело вздохнул:
— Хорошо, дорогая. Но не будем ей пока ничего говорить. Это сложный ребенок, бог знает, как она это воспримет.
Я восприняла это серьезно.
…Я знала, что такое школа при монастыре. Все-таки круг моих познаний существенно расширился за то время, что я жила в городе, тут бабушка была права.
У Мари была подруга, не слишком близкая, но все же регулярно писавшая ей длинные письма. Эту девочку угораздило попасть в монастырь — она была пятой дочерью в семье. Через год она умерла от чахотки, которая свирепствовала в сырых и холодных комнатах, где жили воспитанницы. Говорили, что даже в тюрьме выжить легче, потому что кормят там не в пример сытнее и не соблюдают посты. Кроме всего прочего, в то время я совершенно не хотела замуж — ни через два года, ни через десять.