Иоасафа, как святого, признали европейские христиане (вместе с другими восточнохристианскими святыми). Образ царевича можно, например, увидеть на алтарной перегородке Успенского собора Кремля. Мощи святого, непонятно как добытые, хранятся в Антверпене, в монастыре Св. Сальватора. Но в 1866 году вышла в свет книга Бартоломео Сент-Илера «Будда и его религия» (одна из первых монографий, где излагалась биография Будды), и всем, кто интересовался Востоком, стало ясно, что повесть об Иоасафе не что иное, как христианская переработка индийской легенды о детстве и юности Сиддхартхи Гаутамы — будущего Будды (прообразом Варлаама послужил возница Гаутамы, Чанна, который показал индийскому царевичу реальную жизнь). Вскоре буддийскому происхождению жития нашлось дополнительное подтверждение. Исследователи обратили внимание на то, что в арабском источнике Х века «Фихристе» (история староарабской литературы), в списке переведенных на арабский индийских рукописей, присутствует «Книга Билаухара и Будасафа». Естественно, возникло предположение, что Билаухар — это Варлаам, а Будасаф — Иоасаф, искаженное «бодхисатва». Скоро были обнаружены и фрагменты книги, цитировавшиеся в ряде других восточных литературных произведений. Оказалось, что ее содержание практически совпадает с содержанием жития Иоасафа. Повесть датируют VII веком, установлен и язык оригинала — сирийский, на котором писали несториане, или персидские христиане.
В 486 году персидская церковь по не выясненным до конца причинам приняла учение константинопольского архиепископа Нестория, признанное большинством христиан ересью. Суть доктрины епископа заключалась в том, что Иисус был не богочеловеком, а только человеком, на которого сошел Святой Дух.
В раннем Средневековье несторианские общины распространились по всей Азии, включая Китай (в VII– VIII веках там было около десятка несторианских монастырей). Они и общины, относящиеся к различным азиатским конфессиям, жили бок о бок и, естественно, многое друг у друга заимствовали. Иными словами, благодаря несторианам синтез христианства и восточных религиозных традиций стал реальностью — это отнюдь не плод фантазии Николая Нотовича. Персидские христиане, как видим, активно осваивали восточные легенды, восточный религиозный опыт.
Восток же, в свою очередь, осваивал христианский (в специфическом несторианском преломлении), в частности связанный с образом Иисуса. Именно в несторианской среде родились легенды (перетолкованные позже буддистами и мусульманами) о пребывании Исcы в Индии и Центральной Азии. Поэтому рискнем предположить, что и Нотович, и Рерих, и Шапошникова видели в Хемисе некий несторианский текст, переведенный на тибетский. Чтобы разрешить все сомнения, всего-то и нужно, что отправиться в Ладакх, получить от монахов разрешение поработать в монастырской библиотеке, найти рукопись и перевести ее.