Пора было возвращаться под уютный кров отеля «Милимани». Я выбрал дорогу через парк, где, как мне рассказали служащие нашего «Аэрофлота», находится «свободная трибуна», подобная лондонскому Гайд-парку. Миновав памятник свободы, увенчанный факелом, и пройдя по лужайкам парка под цветущими деревьями, я оказался около холма, в склоне которого были вырублены скамейки, покрытые зеленым дерном. Это места для публики, а ораторы, выступающие на таких своеобразных митингах, находятся на небольшой эстраде. Подобного новшества я до сих пор не встречал в африканских странах, и появилось оно в Найроби одновременно с образованием оппозиции правящей партии. Здесь можно говорить на любые темы, но сейчас на скамейках сидели школьники, а на эстраде — музыканты.
Я уже в музее убедился, что музыка, связанная с традиционными обрядами и праздниками, сопровождает кенийца всю жизнь. Семья Лики при своих раскопках натыкалась рядом с костями предков на древние инструменты. У юных музыкантов я не увидел тамтама, который бы обязательно присутствовал в ансамбле другой африканской страны. Здесь преобладали струнные инструменты, такие, как лира, представлявшая собой деревянную раму с резонатором из жесткой дубленой кожи (иногда для этого берут шкуру жирафа) в нижней части, где были натянуты струны из сухожилий животных. Это один из самых мелодичных инструментов, под аккомпанемент которого и танцуют, и поют. Был здесь и амадинда — кенийский ксилофон, на котором обычно играют два человека. Мальчуган держал в руках маримбу — небольшой щипковый инструмент, состоящий из украшенного резьбой деревянного резонатора, к которому прикреплены металлические пластинки различной длины, издающие резкие вибрирующие звуки. Не буду описывать другие инструменты, некоторые я видел впервые, а скажу только, что все радовались музыке и песням. Это наверняка было лучше, чем бесконечные речи, обычно звучащие у подножия «холма споров».
Незатейливые мелодии сопровождали меня почти до самого отеля, из окон которого слышались... российские песенки. Оказывается, в гостинице остановились наши летчики, служащие в частях ООН. Они-то и запаслись записями отечественных песен: нелишне на чужбине, когда овладевает тоска по родным местам.
Я прошел во дворик, где под деревьями за столиком сидела Марина, администратор «Милимани», наша соотечественница, вышедшая замуж за кенийца и уже много лет живущая в Найроби. Еще в день приезда она долго расспрашивала нас о России, там теперь учится ее старший сын.
Гостеприимная и внимательная, Марина очень помогала нам освоиться в новой обстановке. И сейчас, пригласив меня за свой столик и пододвинув бокал апельсинового сока, она улыбнулась и сказала: