Из-за поворота донеслись неясные звуки – то ли какие-то приглушенные, неразборчивые голоса, то ли просто тяжелые вздохи.
Хорошо, что стерва Виктория ссудила мне ботинки без каблуков! Подошва была слишком тонкой, трудно было ступать по камням, но зато звука шагов не услышат даже вблизи.
Звуки становились все громче и отчетливее… и вызывали все большее удивление.
Теперь они явно напоминали церковное пение.
Впрочем, если пение церковного хора звучит спокойно, умиротворяюще, гармонично, то это подземное пение было полно некой странной фальши, дисгармонии, оно казалось каким-то неприятно волнующим, зловещим и беспокойным, словно в него был добавлен яд или сильнодействующий наркотик. Вблизи это пение звучало так громко, что заглушало все другие звуки.
Подобравшись к самому повороту, я осторожно выглянула из-за угла.
За поворотом коридор расширялся, образуя что-то вроде большого круглого зала с покатым сводом. Зал был освещен колеблющимся светом множества свечей. Каменные стены были красного цвета. Не кирпичного, а именно красного, словно измазанного кровью. Посреди возвышалось нечто вроде алтаря, позади него стояла статуя какого-то странного животного – рогатой жабы с торчавшими из пасти длинными клыками. Статуя эта тускло блестела в свете свечей, и я с удивлением подумала, что она, должно быть, золотая.
«Все ясно, – мелькнула мысль, – я все-таки умерла и теперь нахожусь в чистилище, или как там у них полагается? Этого следовало ожидать, потому что нельзя безнаказанно искушать судьбу! Все мой дурацкий характер – обязательно мне надо всех победить! Из-за кого я завелась с этим моргом? Из-за Лизки Веселовой – да она слова доброго не стоит! Из-за Димыча? Если уж на то пошло, я и раньше понимала, что, если он позволил девушке влезть в такое опасное приключение, стало быть, девушка эта ему совсем не дорога, проще говоря, ему на нее глубоко плевать. Так для чего я позволила себя подначить, взять на слабо́? Чтобы не потерять лицо перед друзьями? Да провались они все, вместе взятые! Во всей компании не нашлось ни одного здравомыслящего человека, кто сумел бы меня отговорить. То есть Слон, кажется, пытался, но я послала его подальше. Сама во всем виновата, теперь пожинаю плоды… Однако раз уж дело сделано, то можно посмотреть, как дальше будут развиваться события. В рай я точно не попаду – грехи не пустят, а это место здорово похоже на ад – темно, огонь горит, стены кровавые, да еще и поют дурными голосами!»
Перед алтарем стояли коленопреклоненные люди.
Их было, наверное, несколько десятков, все они были в странных черных балахонах с длинными рукавами, в высоких остроконечных колпаках с прорезями для глаз, и все они пели.