Сванидзе встал на четвереньки и начал как-то по-собачьи отряхивать грязь с плаща.
– Как же… – выдохнула я. – Нет, ты еще говорил… что тебе показалось насчет «хвоста»!
Сванидзе глянул на картину побоища и, разведя руками, выговорил:
– Ну, блин!..
– Сказал слон, наступив на Колобка, – зло откомментировала я.
– Уроды… жабаки! – бормотал Сванидзе, поднимаясь с асфальта. – Нужно немедленно заявить в милицию этого городка… не-мед-ленно!
– Что-о? – спросила я. – Какая еще милиция? Ты что, Сванидзе, окончательно пояснил свою мысль? Ты сдурел, не иначе? Я так считаю, валить надо отсюда побыстрее! Но только прежде я задам пару вопросов!..
Задавать вопросы толстяку с пробитой головой, лежащему в луже, было явно бессмысленно. Потому я направилась к парню с поврежденной ногой и, наклонившись над ним, приставила пистолет к его голове и сказала:
– Ну, кто вас послал? Кто такой Ус?
– Да пошла ты! – прохрипел он, не проявляя ни малейшей фантазии в своем коротком ответе.
– Ну, это несерьезно! – выговорила я и, не отводя дула пистолета от его головы, перехватила его запястье пальцами и легонько сжала, но так, что мои ногти с титановыми накладками впились в кожу: для этого не надо большого усилия. Из-под ногтей показалась кровь, и мне самой внезапно чуть не стало дурно. Но, вспомнив, что нас только что едва не угробили, я усилила нажим, и у амбала вырвался хрип боли. Подошел Сванидзе.
– Берт, – произнесла я, – ты все-таки профессионал… я имею в виду профессиональный следователь, так что спроси у него, что им было от нас нужно?
– Ему – нужно? – машинально повторил он за мной, а потом склонил длинное носатое лицо к лежащему на грязном асфальте верзиле и послушно выговорил:
– Что вам от нас нужно и кто вас послал?
– Вот что… ты, – с трудом произнес парень, – я вам все равно… так что не… а ты, сука!.. – рявкнул он на меня так, как будто не он лежал в грязи с перебитой ногой, а я, – ты, тварь… ты полезла не в свое дело. А я, – неожиданно спокойно прибавил он, – а я ничего не знаю, так что можешь не корчить из себя следака.
– А я и есть следователь, – растерянно сказал Сванидзе и попытался было предъявить свое многострадальное удостоверение, но я так посмотрела на него, что он тут же его спрятал.
– Ладно! – выговорила я. У меня пропало всякое желание допрашивать подбитого ублюдка под усиливавшимся дождем. Тем более что изначально было очевидно, что он ничего не скажет. Достаточно того, что я запомнила номер машины, на которой эти милые молодые люди нас преследовали, и того, что, не подумав, выдал один из подопечных белобрысого, а именно прозвище того, кто их прислал: Ус. Я взъерошила свои воспоминания и не нашла в них никакого Уса. Нет, был некто Гена Ус, китаец и редкий наглец, который промышлял в Москве сбытом паленого героина, но он никак не мог в этом деле фигурировать, потому что его-то убили совершенно точно – а потом для верности кремировали, так что его смерть была куда более определенной, чем, скажем, Димы Белосельцева.