Гена был прав, когда говорил, что мне и шелохнуться будет затруднительно.
Я не на шутку опасалась, что позвоночник не выдержит и просто-напросто переломится пополам, как арбузная корка.
…Как же я не просчитала Митрохина и как же допустила, что меня вот так глупо захватили? Обидно, обидно до слез. А со слезами… со слезами полный порядок: они невольно выступали на глазах от дергающей боли. Если я не предприму что-то во время самой поездки, то у Усова шансов у меня уже не будет. Убьют. А вот сейчас…
Находящийся на заднем сиденье джипа Гена даже не оборачивался, чтобы удостовериться – на месте я или нет, справедливо полагая, что обездвиженный «ласточкой» человек не сможет не то что убежать, а и сдвинуться с места.
Я перевалилась на бок. Так оказалось немного легче: уменьшилось давление на позвоночник. Теперь следовало избавиться от наручников. Я знала безотказный способ избавиться от наручников практически любого типа, за редкими исключениями. Это следовало делать резким – молниеносным – движением, рывком! Боль, конечно, жуткая, но иначе никак. Никак.
Но самая большая сложность была в том, что, кроме наручников, я была ограничена в движениях злополучной «ласточкой», отсюда следовало: любое непродуманное резкое движение грозило мне переломом позвоночника.
Впрочем, риск стоил того. Что они там говорили про моего босса?.. Эх, Родион Потапыч, Родион Потапыч!
Я выгнула спину, чтобы получить больше возможностей для рывка. Мне пришлось стиснуть зубы, чтобы не закричать – боль была такая, что казалось, будто меня проткнули раскаленным шампуром. Я сделала несколько пробных движений кистями рук, и у меня перед глазами замерцали мутные белые пятна… А после того, как я сильным рывком сбросила наручники, мне понадобилось около двух минут, чтобы прийти в себя после невероятной боли в перегруженном позвоночнике.
Но у кошки девять жизней, это известно всем.
Теперь руки мои были свободны, наручники болтались на веревке, стягивающей мои ноги, а спину я могла наконец разогнуть. О-о, какое это было наслаждение!
Освободиться от пут на ногах и липкой ленты, залепляющей мне рот, было делом еще нескольких минут. После этого я осторожно высунула голову из-под брезента, которым меня предусмотрительно накрыл ушлый Гена на тот случай, если джип остановит милицейский патруль и захочет поинтересоваться самочувствием водителя и пассажиров.
Гена говорил:
– Выпить что-то охота. А у Уса не больно-то…
– Ладно, уже минуты через три подъедем! (У меня екнуло сердце, когда было определено столь точное время.) У Уса перекантуемся минут десять, не больше, он надолго не тормозит. А там в клуб закатимся или в сауну.