А еще Мордвинов наблюдал за гостями и хозяевами, прислушивался к разговорам. Ему нравилось находиться в роли наблюдателя, особенно во время наездов в провинцию. Как это ни покажется странным, но и свои командировки Павел любил. Работы (а на местах ее всегда было по горло) он не боялся, неустроенный быт его не тяготил. Его всегда развлекала смена масштабов: приезжая из Питера или Москвы в очередной Надеждинск, он ощущал себя Гулливером, выброшенным на берег страны лилипутов. Трех– и пятиэтажная застройка, узкие улочки, деревянные окраины, заводские корпуса, построенные в царствование Екатерины Второй (хорошо, если не Петра Алексеевича!), заштатные рестораны. Непременный памятник вождю пролетариата на главной городской площади (интересно, а в Москве остался хоть один бронзовый или чугунный Ленин? У них в Питере точно есть; и какие-то идиоты их время от времени взрывают, а власти с похвальным упорством ремонтируют). Мизерные деньги, местечковые проблемы, лилипутские тусовки, смешные интриги. А он, Павел, – выше, он – над, он – вне. И это щекотало самолюбие, хотя Павел лицемерно укорял себя за этот снобизм (а кто без греха?).
И как приятно было, возвращаясь домой, восстанавливать привычную систему координат, где все было один к одному, не больше и не меньше! А скоро, вдруг с новым для него волнением подумал Павел, когда дядя передаст ему управление своей империей (у него, хоть тресни, и в самом деле нет другого выхода, чтобы обеспечить будущее своим легкомысленным наследникам), и в привычной жизни Павла масштабы изменятся кардинально. Тогда он перейдет из разряда пусть и высокооплачиваемых, но все же наемных топ-менеджеров, которых сотни, в следующий разряд, где счет идет уже десятками, – в разряд хозяев жизни (их поименный список, где давно уже обосновался Павел Мордвинов-старший, регулярно публикует журнал «Форбс»)… Впрочем, об этом пока думать рано, оборвал себя Мордвинов-младший, укорив еще и за «высокий штиль»: хозяин жизни – эк, куда занесло!
А вот насчет Александры он понял все правильно – невелика хитрость. Когда гости попросили ее спеть и она, сперва улыбаясь и снисходя, а потом увлекшись, исполняла старинный романс «Глядя на луч пурпурного заката», то взгляд ее то и дело останавливался на Павле, и было в нем что-то такое… вроде шутка, а вроде и всерьез. Положительно, таких женщин, как Александра Королева, в его жизни еще не встречалось. Кто ж знал, что они живут себе в задрипанном Надеждинске на краю цивилизации! Потом Саша подсела к нему и стала тихо рассказывать про тех, кто был вокруг. Замечания ее были умны и не лишены сарказма; Павел слушал ее с интересом. Выпили уже изрядно, и никто не обратил внимания на то, что разговаривали они долго и увлеченно, и танцевала Саша остаток вечера только с Павлом…