— Эй вы, разбойники! Вам оказывает честь герольд короля Дании, Скании и Померании Кнуда Великого, Стурре Ювенсон. Назовитесь, чтобы я знал, кого повесит мой король после победы!
— Передай своему корольку, — Энгельс сложил руки рупором и орет так, что, того и гляди, стена рухнет, — Передай своему недоноску и его чахлому братцу, что они будут иметь честь умереть от руки доблестного Робера Плантагенета фон Гайаваты де Каберне де ля Нопасаран, графа Монте-Кристо, наследного принца Англии, достойного продолжателя дела своего великого отца Ричарда Плантагенета герцога Аквитании и Нормандии, графа де Пуатье, графа Анжуйского, Турского и Мэнского, прозванного «Львиным Сердцем»!
— Правда? И каков же герб столь достойного рыцаря?
Энгельрик вопросительно смотрит на меня. Какой у меня герб? Почем я знаю? Надо бы сочинить что-нибудь эдакое, чтобы у этого герольда мозги закипели…
— Джон, а ну-ка отвечай…
Де Дитль кивает и выходит вперед. Я начинаю говорить, а Малыш добросовестно репетует таким ревом, что аж лошади приседают:
— Герб моего господина — опоясанный полосатый тигр на задних лапах с топором. И красной розой над головой.
Герольд задумывается, о чем-то переговаривается с рыцарями, а потом уже тоном ниже спрашивает:
— А в каком поле сей полосатый лев?
Чего? В маковом и в конопляном, ядреныть…
Герольд молчит, а затем уже совсем спокойно интересуется:
— А какое право имеет ваш принц на Вэллис?
— А у него супруга — валлийка! — сообщает Джон. — Так-то вот, Сдурел Убейсон. А ты думал?..
— И чего же желает ваш принц Робер? — интересуется герольд после долгой паузы. — Чего он хочет от нашего короля?
Ну, это моя свита знает и без подсказок…
— Денег! Двадцать тысяч марок серебром! И прямо сейчас!..
Глава 7
О пользе праздных размышлений или «Спокойной ночи, малыши»
Герольд с сопровождающими его лицами удалился передавать наше пожелание своим хозяевам, а я отправился в чудом неразграбленную ратушу и, от нечего делать, завалился на постель. Штурма не будет — это и ребенку ясно. В армии короля Дании и еще чего-то там всего-то тысяч шесть-семь воинов. Это я на глаз определить могу. У меня — немногим меньше. После дикой свалки на берегу и всех потерь, понесенных в городе при штурме и грабеже, под моими знаменами ровно четыре тысячи девятьсот двадцать человек. Больше всех умудрился потерять синешалый тесть — двести пятьдесят три убитых и еще семьдесят раненных так серьезно, что они не то, что в бой не годятся, а вообще не ясно — выживут ли? Остальные — более-менее ничего.
Красноармейцы Паулюса потеряли сорок два человека, валлисцы Энгельрика — тридцать, ветераны — четверых. С учетом потерь гарнизона и городского ополчения Виборга, составивших почти полторы тысячи только убитыми — полный порядок. Потери — один к четырем. Очень неплохой расклад, право же…