Автор:
Но ваша эпоха длится уже тридцать лет, в этом году — юбилей.
Антони:
Да, в самом деле, с 76-го. А еще до того Вайгель приглашала меня и в 66-м, и в 69-м, и в 70-м. Она очень хотела меня заполучить. А я этого не хотела.
Автор:
Но почему? Может быть, вам казалось, что после Брехта «Ансамбль» «окостенел» в своем величии и более походит на музей?
Антони:
Нет, как раз пока Вайгель не умерла, это был великий театр и, безусловно, живой. Если он и запылился слегка, то сильно позже. Просто я по молодости предпочитала другие площадки. Позволяющие работать более… интенсивно, что ли. Понимаете, кругом тогда такое творилось: Пражская весна, волнения 1968 года, потом лишили гражданства Вольфа Бирмана.
Автор:
Лишение барда и правозащитника Бирмана гражданства ГДР, насколько я понимаю, стало началом «войны» между руководством СЕПГ и левой интеллигенцией. Начался исход из страны людей искусства, в том числе множества ваших коллег. Почему вы остались?
Антони (улыбаясь):
Может быть, из чувства противоречия: я всегда поступаю не так, как другие. Ненавидела так называемые «тенденции» и ненавижу до сих пор. И потом — тот, кто желает остаться САМИМ СОБОЙ, останется им где угодно.
Автор:
И у вас получилось? Несмотря даже на резкие перемены трупп, политического климата, власти?
Антони:
Я всегда оставалась, что называется, современным человеком. Мне интересно в каждом новом сегодняшнем дне. Интересно наблюдать, как постоянно, ежеминутно видоизменяется организм театра…
Автор:
Если он видоизменяется постоянно и ежеминутно, то, наверное, от Брехта в «Ансамбле» уже ничего не сохранилось?
Антони:
Пожалуй, сохранился стиль. Стиль работы лучших из моих коллег в команде с режиссером, над собой…Говоря проще, есть несколько позиций: мы лучше подготовлены к спектаклю. Мы больше читаем, больше думаем. И поэтому можем позволить себе быть на сцене умнее.
Эпилог. Вне измерений
Мы выходим на балкон. Над театром вращается похожий на рекламу аспирина неоновой блин с выложенными крест-накрест словами Berliner Ensemble. Наш провожатый, Вернер Риман, обозревает округу хозяйским взглядом: со всех сторон «растет» холодноватый современный Берлин. Слева от театра — строение из стекла и алюминия неприятной аморфной формы…
Вернер Риман (удовлетворенно):
…Оно уже на метр в землю ушло. Почвы у нас тут болотистые, нельзя такую тяжеловесную дрянь строить...
От автора:
С куда большей симпатией относится он к примостившемуся справа старинному кабачку «Ганимед», который явно можно считать «филиалом» «Берлинского ансамбля». С этим заведением связан основной «корпус» баек и веселых воспоминаний, какие имеются в коллективной памяти любого художественного сообщества. Начинаются они обыкновенно так: стоят артисты за барной стойкой…