1949 год с его «делом космополитов» также называли «годом антисемитизма». «В начале 1950-х годов Захар Исаакович Плавскин, ассистент на кафедре истории зарубежных литератур филфака ЛГУ, принимал экзамен по литературе Средних веков и Возрождения, — рассказывает Аствацатуров. — К нему сел отвечать студент, которому на экзамене достался Данте, «Божественная комедия». Студент молчал, и преподаватель начал задавать наводящие вопросы. Кого Данте поместил в последний круг Ада? — студент не знал. Хорошо, это были Иуда, Брут и Кассий. А почему он туда поместил именно Иуду? Студент судорожно сглотнул слюну и с опаской покосился на нос Захара Исааковича. Потом перегнулся через стол и, приблизив свое лицо почти вплотную к лицу Захара, испуганно прошептал: «Иуда был еврей!»
С Аствацатуровым мы говорим не только о политике, но и о его семье, а также о таком понятии, как «университетская династия». «Династий в Петербургском университете много, те же Пиотровские: отец Борис Борисович и сын Михаил Борисович — оба студенты восточного факультета и директора Эрмитажа. А я учился на одном курсе с Викой Вербицкой, дочерью Людмилы Алексеевны, — рассказывает он. — Научные труды по филологии родители мне начали выдавать уже с 14 лет. Часто на «семейных советах» обсуждались труды деда, а 2 августа, в день рождения Виктора Максимовича, в нашем доме традиционно собирались одни и те же гости: Д.С. Лихачев, Лидия Гинзбург, Г.А. Бялый. А в 50-х — меня еще не было на свете — в дом приходил Иосиф Бродский: они с дедом готовили книгу поэтов-метафизиков, которая так и не была издана из-за смерти деда».
Наш разговор постепенно уходит в русло науки и семейных традиций, однако меня продолжает волновать вопрос о свободе слова и выбора, о политической активности нынешних универсантов. Есть ли она сейчас? Подруга Наташа, выпускница исторического факультета, считающегося — вместе с философским — самым политизированным в университете, проводит для меня небольшую экскурсию. Она показывает на истфаке закрытый на замок люк, ведущий куда-то под землю. «Там, в подвале, с начала и до середины 90-х проходили собрания политически активных историков и философов, читались лекции по анархизму. А в конце 90-х здесь существовал «Клуб молодых поэтов», некоторые его участники потом переместились в центр неофициальной петербургской культуры — на «Пушкинскую, 10». Сейчас, как видите, люк закрыт на замок». Впрочем, студенты исторического и философского по-прежнему остались политически активными. Они часто инициируют различные гражданские акции, многие участвуют в митингах против национализма. Трагическая история двадцатилетнего Тимура Качаравы, студента-философа, убитого год назад на Лиговском проспекте за активное участие в антифашистском движении, прогремела по всей стране.