Обед обыкновенно из 2-х блюд — на первое консервированные щи или борщ, два раза горох и солонина, а в воскресенье бульон из солонины или из кубиков... На второе — или кисель, или компот, или рисовый пудинг. Это все. На ужин тот же суп, как и за обедом, а на второе какая-нибудь каша или тушеное мясо, или жареная соленая кета и больше ничего. Утром в три часа и вечером пьем чай с сухарями или черным хлебом, который намазываем топленым русским маслом. Я к нему до сих пор еще не привык и предпочитаю есть сухари. По воскресеньям за обедом на второе едим вареную солонину и всегда ждем ее с нетерпением. Кажется, единственное блюдо, которое не успело надоесть. Как видишь, пища не очень роскошная, но надо сказать, что ее хватает, и если относиться без предубеждения, а еще лучше, если смотреть на нее как на лекарство, предупреждающее от цинги, то совсем жить можно. По праздникам выдаются сладости — по 1/2 банки варенья или 1 плитку шоколада, или 1/2 фунта смеси пастилы, мармелада и леденцов. У команды точно такой же стол, но только в воскресенье не варится бульон с пирожками, а едят очередной консервный суп...
Масло, сахар тоже в ограниченном количестве. Сахару в день на человека приходится около десяти кусков. Чаю пьем много, потому после обеда и ужина пьем вприкуску, а то не хватает, в лавочке же не купишь. Даже спички и те по счету — на месяц пачка. Конечно мне этого не хватает и помогает твоя же и другие закуривалки. С табаком вышло совсем забавно. Я в этом году не взял запас как в прошлом, а весь прошлогодний набил и выкурил еще до декабря. Бросить не могу, да и не хочу и приходится курить дрянь, которую выдают нам и матросам за 64 коп. фунт Кушнарева, а называется «Солдатский подарок». Гильз тоже нет, и приходится самому крутить. Когда этот табак выйдет, перейдем на махорку. Не один я такой незапасливый, все, как у нас и на «Таймыре», курят тоже самое, и никто не бросает…
Постепенно подвигаясь от Челюскина к западу и к югу и стараясь попасть на чистую воду, мы наконец попали 27 августа, благодаря стараниям Вилькицкого, в такие дебри, что нужно было во что бы то ни стало выбираться куда-нибудь. Я передал ему сигналом: «Дальнейший путь к западу в этом направлении считаю безрезультатным» и предложил подойти к берегу, если удастся и затем пытаться идти вдоль него к югу. Вилькицкий мне разрешил и сам начал выбираться, но слишком неблагоразумно забрался и был здорово помят. Часть борта ему раздавило и вообще повреждения получил очень серьезные. Мне удалось выбраться к островам, пройти их, склониться к югу, но продвинулся не более пяти миль. Время на бесполезное плавание было потрачено, а тем временем ветер изменился на юго-восточный и южный, и всю массу льда понесло к северу, а вместе с ним и нас. Двигаться никуда нельзя было. Приходилось только следить, чтобы нас не раздавило, и переходить из полыньи в полынью. Мы попали очень удачно. Между двух больших полей попал небольшой обломок, но довольно крепкий, и напором его не могло раздавить. За ним-то мы и укрывались. Двое суток нас несло к северу. Поток был удивительно мощный. Лед перетирало прямо в труху, и мы только следили, чтобы не попасть в такое место, где обломки полей сходятся своими мысами. В этих местах самое сильное давление...