Позже, в Москве, ознакомившись с литературой о том времени, я пришел к мысли, что не мог шлем принадлежать великому князю Юрию (Георгию) Всеволодовичу, родному дяде Александра Невского. Да, несколько лет княжил Юрий Всеволодович в Городце. Но не по своей воле. Обошел он старшего брата Константина, заняв после смерти отца Владимирский великокняжеский престол. Многочисленные братья Всеволодовичи тысячи русских воинов понапрасну положили в битвах за передел отцовского наследства... В итоге во Владимире стал править Константин Всеволодович, а Юрий отправился по принуждению в лесной Городецкий край. Но все-таки был справедлив старший брат. Почувствовав недомогание, он вызывает из Городца второго по старшинству брата. И на званом пиру завещает: «по моем животе Володимеръ тобе...» Нет. Не мог Юрий Всеволодович, навсегда уезжая из Городца, оставить в городе свой боевой шлем. Незачем.
Невский же по пути из Орды въезжал в Городец-Радилов великим князем Владимирским. А увозили с великим плачем из Городца во Владимир тело постриженного в иночество в келье Федоровского монастыря схимника Алексия.
В стихотворении «В Городце в 1263 г.» известный русский поэт А.Майков писал:
Тих и недвижен лежит,
головой к образам,
Князь Александр,
черной схимой покрыт...
Так зачем схимнику, отрешившемуся от всех мирских соблазнов, боевое вооружение? И разве в обмен на черное облачение не отдавалось монастырю все личное имущество? Рассуждая так, естественно предположить, что монахи Федоровской обители стали, среди прочего, и законными наследниками боевого шлема князя. Ведь найдена же в Городце в 1990 году печать, принадлежавшая, по мнению исследователей, самому Александру Невскому.
Так почему бы не предположить, что городецкий шлем принадлежал великому полководцу, который, несмотря на личное мужество и силу, произнес однажды слова, прошедшие через столетия: «Не в силе Бог, а в правде». А это значит, что и к схиме, и к святости шел он всю жизнь.
Летописцы рассказывали, что Александр Невский скончался ночью, после причастия. А на другой день служил во Владимире обедню митрополит Кирилл. И явился ему образ Александра, окруженный сиянием. И со слезами объявил тогда смущенной пастве митрополит, что зашло солнце земли русской... Кстати, в стихотворении А.Майкова допущена поэтическая неточность. Слова эти будто бы произнесены в Городце, в келье Федоровского монастыря:
Тихо лампада пред образом
Спаса горит...
Князь неподвижен лежит...
Словно как свет над его
просиял головой —