Еще Ин-Салах запомнился своим этническим разнообразием: в его населении представлены все расовые типы — от чернокожих негров до бледнолицых европейцев.
Наша автомашина повсеместно привлекала к себе внимание, особенно прикрепленными на крыше тремя флагами: Казахстана, Алжира и России. Но у меня такая популярность вызывала тревогу. Молодые любопытные пацаны так и норовили что-нибудь стащить либо начинали настойчиво клянчить все, чего касался их взгляд. Потом я всегда помнил, как в первый же день нашего пребывания в Алжире ловко, в один миг, алжирцы стащили у Марата рюкзачок со спортивной формой, японским фотоаппаратом и паспортом, когда он тренировался на городском стадионе...
Вода, взятая в Ин-Салахе, оказалась солоноватой. Сухое молоко в ней сворачивалось, чай не заваривался. Хорошо, что мы еще в Гардае купили питьевую воду в бутылках. Теперь ее только и пили. После Ин-Салаха опять нас ожидал 200-километровый отрезок безжизненного плато. Досаждали все те же мухи. Они поражали своей наглостью, лезли в глаза, рот, нос. Наверно, им пить очень хотелось. Ведь мы для них были единственным источником влаги на этой горячей сковородке.
Но вот мы стали приближаться к горам. Природа преобразилась. В ущельях появились корявые деревца. На камнях грелись ящерицы агамы. Одну из агам на привале мы почти что приручили. Марат ловил для нее мух и складывал их возле рептилии. Агама позволила себя фотографировать с расстояния полуметра.
Вблизи Арака, где плоская пустыня сменяется горным массивом, находится поразительное по своей красоте место — самые высокие в мире песчаные барханы высотой 700 метров. Дорога вошла в долину, которую с двух сторон окаймляли два горных хребта: один — абсолютно желтый, другой — темно-коричневый. Первый служил как бы границей, за которой — необозримая даль плоской Сахары, а за вторым же тянулась горная гряда на сотню километров, переходящая в массив Ахаггар.
«Приграничный» хребет был полностью засыпан: он принял на себя пески Сахары и остановил их, превратившись в сказочную цепь барханов, на склонах которых широкими мазками застыла волнистая рябь песка. Эти песчаные волны сгладили очертания склонов и смотрелись гигантским покрывалом из золотой парчи с муаровыми пятнами, разбежавшимися вокруг по воле ветра. В лучах заходящего солнца начиналась волшебная игра света и тени, непрерывно меняющая вид барханов. Песок, который мы люто ненавидели во время нашего пути по Сахаре, здесь создал чудо красоты.
...Вот уже половина пути позади. Наконец у Марата перестала болеть нога, но аллергия не проходила, и каждую ночь он снова и снова расчесывал тело до крови. Во второй половине маршрута супермарафонец ежедневно пробегал около 80 километров. В гористой части Сахары большой жары не чувствовалось — всегда был спасительный прохладный ветерок.