- Не стоит, Григорий Петрович, я не хочу Вас напрягать, - ой, как по-детски это прозвучало, испугалась я. Мне хотелось выглядеть перед этим мужчиной красивой молодой девушкой, в разговоре которой не имеют место современные жаргонизмы. И я только что облажалась.
- Думаю, что стоит. Мало ли что кому в голову взбредет, весна же, - пожал плечами преподаватель, и я поняла, что спорить бесполезно. Что ж, использую подвернувшийся шанс в своих меркантильных целях!
Машина у моего преподавателя была в меру скромная: хэтчбэк с коробкой автоматом. Пока мы шли к автостоянке и я объясняла, как доехать до моего дома, Григорий Петрович с брелока запустил машину.
- Не сильно люблю ждать, пока она прогревается, - пояснил он мне. - Поэтому раскошелился на сигналку с автозапуском.
Ой, да мне-то какая разница! И тут кусочек мозга, который, наверно, использовался разумом в качестве укрытия, совершенно ясно представил текущую картину. Молодой подтянутый мужчина - и девушка, почти пускающая сопли на его костюм. Представив, как я глупо выгляжу, мне пришлось ущипнуть себя за запястье. Неужели весна и до меня добралась? Неужели мысли о красивых парнях сильнее предстоящих возможностей, которые представятся, едва я только защищу диплом? И мне стало чутка стыдно перед своими мечтами, что я еще минуту назад готова была продать их за покатушки в машине любимого преподавателя. "Я не сдамся", - решил мозг, и я убрала придурковатое выражение с лица. Будь собой, Коралова, у тебя еще все впереди, и не стоит разрушать доверительные отношения с преподавателем только из-за минутной слабости.
- А еще я люблю оставлять печку включенной, пока дойдешь - стекла уже прогреты, и в салоне тепло, - продолжал тем временем вещать Григорий Петрович.
- Да, это действительно разумно, - я обошла машину и открыла дверцу пассажирского места.
- Пристегивайся, - велел Григорий Петрович, вставляя ключ в замок зажигания. - Я стараюсь правила не нарушать, но люблю быструю езду.
Резкий старт с места стоянки поселил во мне мысль о том, что Григорий Петрович передо мной красуется. А когда скорость превысила отметку 80 км/ч, я попыталась забиться между спинкой и сиденьем кресла. Григорий Петрович, не замечая моих прыжков и ужимок, продолжал выжимать газ и что-то говорить. Кажется, что-то о классической литературе конца девятнадцатого века. Так, кто там у нас был? Достоевский? Горький? Гоголь?
- Лиля, Вы согласны со мной, что тогда язык простых обывателей был куда богаче, чем язык сегодняшних учителей русского и литературы?