Я вопросительно поднимаю бровь. Виктор хмурится — и его я тоже понимаю. Можно дождаться спецотряда — правда, неясно, сколько заложников к тому времени останется в живых. Можно прибегнуть к услугам Стоуна. «Бладстоуна», как окрестили меня местные территориалы. Так или иначе, но тылы у Виктора будут дымится ещё долго — при любом исходе дела.
— Наблюдение результатов не дало — стёкла зеркальные. Так что… Как расположены — неясно, чем вооружены — непонятно, кто такие… вроде какая-то вампирская шайка. — Берг машет рукой, оборвав перечисление. Всё правильно, к этому я его и приучил. Кому нужно тщательно аргументированное отсутствие результатов? Во всяком случае, не мне.
Но я привык. Здесь, в Тени, слишком темно, чтобы утверждать что-то наверняка.
Откидываю полу плаща, пробегаю пальцами по клавиатуре плеера, задав последовательность композиций антикварных панк-групп. Вставляю в ухо наушник, обеими пятернями вздыбливаю волосы.
Волосы цвета сумрачной, потемневшей от времени стали.
Виктор наносит мне на волосы серебристый металлизированный спрей из баллончика. Волосы застывают причудливой рогатой короной, которая начинает извиваться от любого, даже слабенького электрического поля.
Чего-чего, а этого добра в наши времена хватает, и я чувствую себя Медузой Горгоной.
— Значок, — напоминает мне Берг, дотронувшись до моего лацкана.
Я поднимаю воротник плаща повыше и отрицательно мотаю головой.
— Не стоит. Будем соответствовать современной моде.
Упоминать о том, что значок поддельный, я не считаю нужным. Это и без того понятно.
Рядом с нами — помойка. Санитарная зона, ежели политесно. Несколько баков, доверху набитых никогда не вывозимым мусором. Памятник прогресса упадочной цивилизации. По стене, над латунным отсверком ребристых поверхностей мусорных контейнеров кроваво-красным люминофором выведено: «Снимите крышку!». Странно, раньше об экоактивистах в этом квартале я не слыхал. Впрочем, свет сгодится и от такого источника.
Я подхожу к помойному баку и накрываю его подобранной с земли крышкой. Виктор молча выкладывает стволы.
Свой собственный 38-й «Смит-Вессон», барабанный револьвер, место которому в антикварной лавке, за что и ценимый. Модели поновее, оснащённые системой электронной безопасности, блокирующей спусковой механизм во всех внутренних помещениях и на семидесяти процентах улиц — не более чем дорогостоящие игрушки.
Шесть выстрелов.
Мой собственный полицейский «глок», столь же древний. Одно утешает — магазин на 17 патронов.
Я вопросительно смотрю на Виктора, и тот сглатывает накопившуюся во рту слюну.