В то утро густой туман спрятал небо, сопки; казалось, что облака опустились до самого низу и тихо лизали землю. Я нервничал, злился, но, оказывается, здесь всегда так по утрам — туман, морось. Океан рядом, он распорядитель полетов... Лишь к полудню мы получили «добро» на вылет.
Взлетели. Оторваться от иллюминатора невозможно: внизу другая планета! Марсианские бурые пейзажи сменяются серыми лунными: черные поля пепла, коричневые размоины, голые скалы, тусклые россыпи камней, блестящие нити рек и ручьев...
На склонах сопок — стланики, непроходимые заросли стелющегося кедра. Земной бархат. Вечнозеленые камчатские джунгли. А где нет стлаников, там каменные березы, корявые, с перекрученными стволами, однако ветрам и вьюгам не покорившиеся. Березовые рощи на побережье всюду. Червонными стояли они. Среди них полыхали то ли рябины, то ли осины. Не угадаешь сверху.
Смотрю в иллюминатор и слушаю Коваленкова. Для него эти красоты — будни, он живет среди них уже четверть века. Все эти годы в тайге, на реке — работа такая, охотник— профессионал.
Есть великая мудрость жизни: благополучие природы и благополучие охотника неразрывны — у охотника доходы с промысла. Не случайно коренные сибирские охотники издревле заботились о своих угодьях, заповедали леса, берегли зверя даже от собак.
Коваленков из тех, кто поднялся на защиту традиций.
Немолодой, но с молодыми, правда, чуть грустными глазами, он и в вертолете не сидел спокойно. То он возле пилотов, то объяснял что— то мне, а то открывал иллюминатор и снимал на кинокамеру проносящиеся внизу картины.
— Сколько лет на Камчатке, а не могу привыкнуть. Каждый раз все по— новому. Я не один фильм отснял. Так, для себя. Чтобы потом было что вспомнить.
Наконец сопки отошли, и открылась — нет, распахнулась долина реки Жупанова: болотистая тундра, озера, старицы. И ни единого деревца. Все кругом приглаженное, распластанное. Только вдали, у горизонта, темнели сопки и золотилась тайга.
Всюду видны медвежьи тропы: вдоль берегов, напрямик через болота. За сотни лет натоптаны целые улицы. Пожалуй, здесь на земле вулканов, ледников и отчаянного безлюдья, обитает самое многочисленное медвежье семейство: как ни прожорлив зверь, а корма — рыбы, ягод — хватает. Пока хватает. Если построят на реке Жупанова гидростанцию, вся эта огромная дельта, конечно же, погибнет. И станут записи, подобные моим, историческими.
Река Жупанова еще все— таки не знает человека, тем она и отличается от наших, европейских рек, замученных хозяйственниками. Воду здесь можно пить прямо пригоршнями, сколько угодно. И без последствий.