Наконец машина остановилась возле дома, над дверью которого висел черный келагай (Келагай — шелковый платок.). Во дворе виднелся фундамент нового дома, там работали какие-то люди. С десяток мужчин пили чай под палаточным навесом.
— Отец Рагиба? — переспросили аксакалы.— Вон он...
И показали на фигуру, одиноко сгорбившуюся чуть поодаль, у печки.
Мы молча поздоровались. В рукопожатии Гюльмалы еще чувствовалась прежняя сила, но лицо было измученным и погасшим.
Я не сразу заметил, как во двор вышла мать Рагиба — тетя Роза. И растерялся под ее взглядом, который словно бы ждал от меня какой-то обнадеживающей вести. Не найдя нужных слов, я неловко достал из сумки жестяную табличку с надписью на русском и грузинском языках. Такие таблички прибиты к стенам домов в Чаладиди на улице, носящей имя Рагиба Мамедова.
Тетя Роза взяла ее в руки, погладила дрожащими пальцами и прижала к груди, потом к глазам. И жесть потемнела от беззвучных материнских слез...
О гибели сына родители узнали из программы «Время». Стол в доме завален письмами, пришедшими родителям Рагиба. «Не будь поддержки людей,— говорит дядя Гюльмалы,— не вынесли бы мы с матерью горя...»
Недолго прожил Рагиб. Что такое двадцать лет?.. Всего лишь первый шаг в свою судьбу, самое ее начало. Всего лишь одна страничка летописи рода Мамедовых, но яркая и достойная страничка. Мамедовы в Агдаме — народ известный. Деда Рагиба, Хуршуда Мамедова, в деревне звали «колхоз Хуршуд», потому что он первым записался в колхоз, когда началась в Агдаме коллективизация. В 1941 году дед ушел на войну, воевал на Ленинградском фронте. После ранения работал в тылу, награжден орденом Трудового Красного Знамени и множеством медалей.
Погиб на фронте Бахыш Мамедов, на белорусской земле похоронен Сулейман Мамедов... Четверо из рода Мамедовых носят звание Героев Социалистического Труда. Крепкие корни были у Рагиба...
Желтым облаком окутаны кизиловые деревья, посаженные Рагибом у отчего дома: пришла пора цветения. Считаю, сколько их здесь — в первом ряду, во втором... Дальше не стал — испугался, что деревьев может быть больше, чем лет хозяину. Мудрецы говорили: хочешь навечно остаться на земле, посади дерево. Не дерево — рощица поднимется скоро у задней стены отчего дома...
Когда я вернулся из командировки, один из друзей спросил меня:
— Где ты был, что-то давно тебя было не видно?
— В деревне Рагиба,— сказал я.
— В какой его деревне? — переспросил друг.— В Грузии или в Азербайджане?
«Вот это и есть жизнь после смерти»,— подумал я.