— Буду рад. Вы когда собираетесь?
Быстренько сообразила.
— Через несколько дней.
— Вечером сегодня встретимся, и я вам все изложу в лучшем виде. Деньги под расчет?
— Вроде того, но не в обрез.
— Добро. Парусничать любите?
Коллетт в жизни не была ни на одной парусной посудине.
— Да, — ответила она, — обожаю. — И тут же поняла, что ответ свой надо вставить в рамки. — Правду сказать, не очень-то я в этом понимаю. Так, несколько раз пробовала.
— Посмотрим, может, удастся сделать для вас суточную прогулку под парусами. Я занимаюсь сдачей яхт внаем.
— Я знаю. Звучит… — Она засмеялась. — Звучит чудесно и романтично.
— Ломовая работа в основном, хотя, признаться, лучше, чем с девяти до пяти в пиджаке с галстуком — для меня, во всяком случае. Где хотели бы встретиться сегодня?
— На ваш выбор. Я слишком долго пробыла вдали от Вашингтона.
— Может, прямо здесь, в «Уотергэйте»: мне так будет легче. Приходите ко мне в номер. А я что-нибудь закажу. Вы что пьете?
— Виски с содовой.
— Получите. Жду вас в шесть. Номер 814.
Она отправилась в литагентство Барри Мэйер. Марсия Сент-Джон и Кэрол Джеффин сидели за своими столами. Тони Тедещи, один из внештатных агентов, рылся в углу в шкафу с досье.
Сент-Джон, долговязая привлекательная мулатка, работавшая в агентстве дольше всех, сдержанно приветствовала Кэйхилл.
— Я уже знаю, — сказала ей Коллетт.
Сент-Джон горестно повела головой:
— Сперва Барри, теперь Дэйвид. С ума сойти.
— Как поживаете, Коллетт? — спросил, обернувшись, Тедещи.
— Я-то ничего, Тони. Главное, вы как?
— Держимся. Что-нибудь новое про Дэйвида слышали?
— Нет, только то, что по телевизору и в газетах. Когда похороны?
— Еще не решили, — сказала Сент-Джон. — Как Будапешт?
— Когда уезжала оттуда, все было прекрасно. — Коллетт взглянула на дверь, что вела в личный кабинет Барри. Дверь была на щелочку приоткрыта, и Коллетт увидела, как кто-то пересек кабинет и пропал из виду. — Кто это там? — спросила она.
— Наш новый вождь, — ответила Сент-Джон, высоко поднимая брови.
— Новый вождь?
— Марк Хотчкисс.
— Серьезно?
Кэйхилл подошла к двери и распахнула ее. Хотчкисс (рубашка с короткими рукавами, галстук, желтые помочи) восседал за когда-то рабочим столом Барри Мэйер. На коленях у него лежала кипа папок и проспектов.
Глянув поверх своих очков-половинок, он бросил:
— Через минуту я к вашим услугам, мисс Кэйхилл, — и продолжал рыться в бумагах.
Кэйхилл прикрыла дверь и подошла вплотную к столу. Она сдерживала себя некоторое время, прежде чем выговорила:
— Я считаю ваше поведение самонадеянным — в лучшем случае.