— Позвоните по этому номеру, когда вернетесь, — сказал Фокс. — Я буду здесь.
— Понятно. Спасибо.
— Мои наилучшие пожелания доктору Джейну.
— Что? Ах, да, конечно. Он также просил передать вам привет.
Глупости, игрушки — так думала она до тех пор, пока сама не оказалась в деле и не поняла, какой смысл заложен во все эти шифрованные банальности. Кому-надо-знает: если только на звонок не ответит то самое лицо, кому он предназначен, то любому другому, снявшему трубку, вовсе незачем знать, кто звонит. Случалось, палку перегибали, даже до крайностей доходили, особенно те, кто жить не мог без интриг, но дело того стоило. Тебе придется свыкнуться с этим, уговаривала она себя во время обучения, или ты вовсе утратишь способность воспринять хоть что-нибудь серьезно и тем навлечешь на себя беду.
Могла Барри не воспринять все это достаточно серьезно? Тут есть над чем подумать. Порой она вела себя просто вызывающе бесцеремонно, и Коллетт приходилось ее одергивать. Не пошутила ли она в неурочный час, когда то, что она везла, к шуткам относить ну никак не следовало? Или она слишком легкомысленно восприняла обязанность пользоваться кличкой? Не сумела выйти на контакт с кем следовало не напрямую, а кружными путями?
Возможная связь между смертью Мэйер и убийством Хаблера занимала все ее мысли. Дэйва Хаблера убили в проходе в Росслине, где находилось помещение, принадлежавшее ЦРУ и опекавшееся Хэнком Фоксом. Предположительно Хаблер отправился туда на встречу с тем, кто дал понять, что он или она желает продать доверительную, исходящую из самой Компании информацию для использования ее в книге. Это дает веские основания включить Хаблера в список действующих лиц и всерьез взвесить вероятность общей причины у обоих убийств.
Она едва мозги не свихнула, пытаясь вместить в них все вероятности. К этому занятию ее неуклонно подталкивала самая всепоглощающая из мыслей: память о последних тридцати шести часах, проведенных с Верном Уитли.
Вернувшись с танцевального представления, Коллетт решила вызвать Верна на разговор. Проговорили они до трех часов утра. Беседы, какой ее представляла Коллетт, не получилось вовсе. Положим, Верн был в какой-то мере откровенен, хотя стало ясно, что в себе он держит больше, чем рассказывает.
Беседа началась с вопроса Коллетт:
— Хотелось бы знать, Верн, какое именно задание ты получил от «Эсквайра».
Он отшутился, мол, Правило Номер Раз: никогда не обсуждай статью, которая только готовится.
— Стоит нарушить — и статья выхолащивается, — пояснил он. — Выбалтываешь ее, а садишься писать, ан огонь и угас.