— Извини, что опоздал, — заговорил он, мотая головой. — Никак раньше не мог.
— Я уже уходить собралась, — ледяным тоном сообщила она.
Верн подхватил ее и повел вверх по лестнице в обеденный зал. Половина столиков там пустовала.
— Пошли, — сказал он. — Я с голоду умираю.
— Верн, у меня в самом деле нет времени для…
— Коллетт, не дави мне на психику, просто посиди часок, пока я набью пищей свой желудок и дам кой-какую пищу для твоих мыслей.
Мэтр проводил их к угловому столику, где они оказались на значительном отдалении от остальных посетителей. Коллетт села спиной к стене. Уитли устроился напротив.
Попросив принести бутылку белого вина, Уитли покрутил головой и ухмыльнулся:
— Ты способна с ума свести.
— Такого намерения у меня не было, Верн. Жизнь моя… — Коллетт улыбнулась, — в последнее время она была весьма безалаберной, это в лучшем случае.
— Моя тоже, прямо скажем, не как по маслу катилась, — сказал он. — Давай заказывать.
— Я же сказала, что есть не хочу.
— Так поклюй хоть чуток.
Верн изучил меню, подозвал официанта и заказал муссаку, фаршированные виноградные листья и салат из баклажанов на двоих. Когда официант отошел, Уитли перегнулся через столик и произнес, не сводя глаз с Кэйхилл:
— Я знаю, кто убил твою подругу Барри Мэйер, — и знаю, почему. Я знаю, кто убил твоего приятеля Дэйвида Хаблера — и знаю, почему его тоже убили. Я знаю о людях, на которых ты работаешь, но, самое главное, я знаю, что ты и я можем кончить тем же, что и твои погибшие друзья, если не предпримем чего-нибудь.
— Не все сразу, Верн, мне за тобой не угнаться, — попросила она, чувствуя, как возбуждение поднимается в ней. Воображение захватило большое «А что, если?». Что, если Бреслин и иже с ним не правы? Что, если Эрик Эдвардс на самом деле не двойной агент и не убивал Барри Мэйер? Впервые после отлета из Будапешта призналась она самой себе в том, как сильно надеялась, что все обстояло именно так…
— Ладно, — согласился Уитли, — ради тебя приторможу. И даже кое-что получше сделаю. — На полу возле его кресла стоял портфель. Верн извлек из него толстенный пакет и сунул его в руки Коллетт.
— Что это? — спросила она.
— А это, друг мой, болванка статьи о ЦРУ, которую я пишу. И еще там первые десять глав моей книги.
Она сразу же подумала о Дэйвиде Хаблере и том телефонном звонке, который привел Дэйва в Росслин на встречу с собственной смертью. Спрашивать не пришлось. Уитли сам сказал:
— Это я звонил Хаблеру и просил о встрече в том самом проулке.
Его признание отозвалось сильной болью у нее в груди. И в то же время — не удивило. Коллетт всегда сомневалась в том, что Уитли случайно оказался тогда в Росслине. Выражение ее лица заставило его быстро продолжить: