Хегедушу не давать никаких обещаний. На встречу напросился он, и ее дело — просто выслушать то, что ему заблагорассудится сказать. Если он даст понять, что желает стать двойным агентом, следует назначить еще одну встречу на конспиративной квартире, от которой уже решили вот-вот отказаться. Нет никакого смысла открывать ему ныне используемое место до тех пор, пока не появится полная уверенность в том, что он чист.
Кэйхилл задержалась перед небольшим кафе ниже по улице от готической церкви. Хорошо еще, что там было это кафе: сердце у Коллетт билось учащенно, пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться. Часы показывали 10.50. Он сказал, что будет ждать пять минут. Она не опоздает.
Мимо проехал серый «зим», агенты смотрели прямо перед собой, однако боковым зрением наблюдали за ней. Кэйхилл отошла от кафе и приблизилась к церкви, стоявшей все еще в руинах, если не считать наспех восстановленной колокольни. Промелькнула глупая мысль: а ведь ей хочется, чтоб все кругом окутывал туман, чтоб над всей сценой сгустилась атмосфера киношной встречи-шпиона-со-шпионом. Не было тумана: стояла ясная будапештская ночь. Почти полная луна ярким потоком света омывала крохотные улочки и высокую церковь.
Кэйхилл зашла за церковь, остановилась, огляделась. Никого не было. Может и не появиться. Подгорски предусматривал и такую возможность. «Чаще всего у них душа в пятки уходит, — объяснил он ей. — А может, его уже взяли. Он и без того слишком высунулся, шею под топор подставил даже тем, что заговорил с вами, Коллетт, может статься, вы тогда видели его в последний раз».
Сама Коллетт испытывала двойственные чувства. Надеялась, что он не появится. Надеялась, что придет. В конце концов в том и состояла ее новая работа на ЦРУ в Будапеште: отыскать как раз такого человека и превратить его в удачливого и результативного контршпиона, работающего против собственного начальства. То, что все произошло так скоропалительно, так легко, было невероятно, было… «Жизнь — это то, что происходит с тобой и вокруг, покуда ты строишь совсем другие планы», — всегда повторял ее отец.
— Мисс Кэйхилл.
Возглас потряс ее. Хоть она и ждала встречи с человеком, но не была готова к его голосу, к любому голосу. У нее перехватило дыхание, страшно было даже обернуться.
Хегедуш вышел из тени церкви и стоял у нее за спиной. Коллетт медленно повернулась к нему лицом.
— Мистер Хегедуш, — произнесла она дрожащим голосом. — Вы здесь.
— Igen, я здесь, и вы тоже здесь.
— Да, я…
— Буду краток. По причинам, которые касаются только меня, я желаю помогать вам и вашей стране. Я желаю помочь Венгрии, моей родине, избавиться от наших самых последних завоевателей.