Поджидая Хаблера, она вдруг осознала, что забыла или по крайней мере выбросила из головы эту вторую причину своего пребывания тут.
Ее официальное задание — взять «отпуск» и использовать его для того, чтобы «неофициально» добыть побольше сведений о смерти Барри Мэйер, — было дано ей так небрежно, так походя, как будто и в самом деле не имело никакого значения, что ей удастся обнаружить. Но ее не проведешь. Какие бы скрытые пружины ни подтолкнули Мэйер к смерти, все они упирались в «Банановую Шипучку», вероятно, важнейшую и честолюбивейшую тайную операцию из всех когда-либо затевавшихся Компанией. То, что смерть Мэйер каким-то образом нанесла ущерб операции и ее проведение решили теперь ускорить, добавляло нетерпения — и именно нетерпение охватывало сейчас Кэйхилл.
Она забыла о времени и даже о «Четырех временах года», обдумывая все то, что стало ей известно за последние несколько недель, особенно сообщение ее венгерского агента, Арпада, и слова Хэнка Фокса об утечке в «Банановой Шипучке».
Толкер? Хегедуш намекнул, что тот мог быть «дружен» с другой стороной. Тогда что за информация о «Банановой Шипучке», ставившая под угрозу всю операцию, могла бы быть у него, а если таковая была, то откуда он ее взял?
Барри Мэйер? Это единственный источник, имевший смысл, но тогда сам собою напрашивался вопрос: откуда Мэйер могла получить достаточно сведений про операцию?
Эрик Эдвардс? Возможно. Они были любовниками, он в ЦРУ и живет на Британских Виргинах.
Если Мэйер действительно убили из-за того, что она везла и что имело отношение к «Банановой Шипучке», тогда кто больше всего выигрывал: Советы или некто работающий на ЦРУ или внутри него и нечто скрывающий?
Кэйхилл посмотрела на часы. Хаблер опаздывал на полчаса. Она заказала бокал белого вина и сказала официантке, что хочет позвонить по телефону. В агентстве Барри на звонок ответила Марсия Сент-Джон.
— Я договорилась встретиться с Дэйвидом в «Четырех временах года», он должен был быть тут еще полчаса назад, — сказала Коллетт.
— Даже не знаю, куда он девался, — ответила Сент-Джон. — Знаю, что собирался с вами увидеться, но сразу после вашего звонка ему еще кто-то позвонил — и Дэйва будто ветром сдуло, понесся, прямо как олимпийский спринтер.
— Он не сказал, куда направился?
— Нет. Извините.
— Ладно, подожду еще полчасика. Если он не придет, а с вами свяжется, то попросите его позвонить мне в гостиницу «Вашингтон».
— Сделаю.
В то время как Коллетт, вернувшись к столику в «Четырех временах года», потихоньку потягивала вино, Дэйвид Хаблер остановил свою машину возле водяной колонки в Росслине, выбрался наружу, запер дверцу и повернулся лицом к улице. Ему пришлось сощуриться, под конец даже рукой прикрыть глаза от жестких прямых лучей слепящего солнца, которое, склоняясь к закату, зацепилось за дальний конец оживленной магистрали. В воздухе висела тяжелая грязная дымка, которая усиливала слепящее действие солнечного света.