— Может, это было совпадение, — без всякого выражения, на одной ноте выговорила Кэйхилл.
Уитли остановился у окна, глянул на улицу, побарабанил пальцами по раме, обернулся и сказал:
— Коллетт, не морочь себе голову. Не может. Один за другим — да еще в такой короткий промежуток?
В теленовостях пошел блок местных сообщений, и они прислушались. Прошло втором сюжетом. Ничего нового. Сам факт смерти Хаблера — очевидное ограбление — тонкий, остро отточенный предмет как орудие. Никаких подозреваемых. «А теперь вернемся в Нью-Йорк к Чарльзу Гибсону, у которого в гостях бывшая звезда рока, открывшая для себя религию».
Коллетт щелкнула выключателем. Они всю ночь провели без сна, сначала в гостиничном номере, потом, в четыре утра, перебрались в эту квартиру, где Уитли сварил кофе. Она плакала: больше всего от жалости к Дэйвиду Хаблеру, немного оттого, что была напугана. Теперь вместилища ее слез, подумала Коллетт, пусты. Все, что осталось, — пересохшее горло, резь в глазах да ощущение пустоты в желудке.
— Расскажи мне еще раз, как ты узнал, что Дэйвид мертв.
— Вот это уж самое настоящее совпадение, Коллетт. Я сидел в полицейском управлении Росслина, пытался выудить кое-какие сведения, ну, по моему заданию. И как раз при мне доложили о Хаблере. Благодаря тебе я сразу же понял, кто это такой. Ты столько о нем говорила тогда на вечеринке у себя дома, рассказывала, как этот тип, Хотчкисс, похвалялся, что наконец-то прибрал агентство к рукам, и какое это могло иметь значение для Хаблера.
— Ты в полиции просто случайно оказался? — В ее голосе слышалось сомнение.
— Ага. И как услышал про Хаблера, тут же побежал искать тебя в гостинице.
Она с силой выпустила струю воздуха сквозь губы и дернула себя за прядь волос.
— Это жуть, Верн, такая жуть!
— Тут и спорить не о чем, вот потому-то нельзя делать вид, будто произошло глупое совпадение. Послушай, Коллетт, ты ведь не веришь, что твою подругу Барри свалил инфаркт. Так?
— Этого я тебе никогда не говорила.
— И не требовалось. По тому, как ты говорила об этом, мне всё стало ясно. Если ты права — если ее кто-то убил, — тогда смерть Хаблера имеет, черт возьми, совсем другой смысл и значение! Так ведь?
— Я не знаю, как Барри умерла. Вскрытие показало…
— Какое вскрытие? Кто его делал? Ты сказала, какой-то лондонский врач? Кто он такой? Кто-нибудь здесь, как-то связанный с ее семьей, это подтвердил?
— Нет, но…
— Если Барри Мэйер умерла не естественной смертью, кто, по-твоему, мог убить ее?
— Черт возьми, Верн, я не знаю! Я больше вообще ничего не знаю.
— Еще кофе хочешь? — спросил Уитли.