это было бы жестокой ошибкой.
Он чуть сильнее сжал ее руки:
— Габриелла, признаюсь, до знакомства с вами я мало что знал о вашей стране. Меня не особенно интересует, что делается во дворцах и замках. Забот и без того предостаточно: дочка растет без матери, бизнес требует постоянного контроля. Но за последнее время я прочел о Коста-дель-Мар все, что сумел раздобыть. Я сделал вывод, что ваш отец чрезвычайно консервативен: он типичный европейский правитель. Вы с этим согласны?
— Да, целиком и полностью, — кивнула она.
— Но мне приходилось иметь дело с такими людьми. Если человек вызывает у них уважение, то монархические догмы отступают на задний план. Прошу вас, Габриелла, дайте мне возможность познакомиться с вашим отцом. Кстати сказать, мы ведь и с вами едва знакомы. Если вам трудно принять решение, давайте не будем торопить события. Я ни на чем не настаиваю. Но я… — голос Клиффа на мгновение дрогнул, — не могу просто так отступиться, понимаете? Никогда бы не подумал, что способен на такие чувства. Очень прошу, постарайтесь меня понять.
Лицо Габриеллы осветилось неожиданной улыбкой:
— Постараюсь.
Тедди получила приглашение на крестины и сделала все возможное, чтобы освободить этот день в своем расписании.
На ее имя в отель доставили букет цветов от Жака, но сам он даже не позвонил. Местные газеты писали, что из Лондона прибыла леди Филиппа, которая будет сопровождать принца во время церемонии. Мне до этого нет дела, — убеждала себя Тедди. Главное — не показать Жаку, что она все время о нем вспоминает.
Из своего номера Тедди позвонила Огги, который находился в Мельбурне, где участвовал в благотворительных матчах, организованных обществом охраны природы.
— Ти! — радостно воскликнул он. — Как ты там? С августейшим семейством по-прежнему на дружеской ноге?
— Слушай, здесь так здорово! Город в цветах и флагах, князь Генрих постоянно появляется на людях, вся страна ликует.
— Отлично, отлично, — сказал Огги и пустился в подробный рассказ о своих тренировках и о конфликтах со спонсорами из-за невыгодного контракта. — Эти жулики спят и видят, как бы обвести меня вокруг пальца. Пользуются тем, что я так занят. В общем, сплошные заморочки, — заключил он.
Тедди привычно слушала его монолог, дожидаясь, когда же он скажет ей хоть одно ласковое слово.
— Огги, — не выдержала она, — ты не замечаешь, что в последнее время мы только и говорим о тебе и о твоих «заморочках»?
— Разве? — он расхохотался. — Ах, Тедди, Тедди, Тедди. Ладно, больше не буду. Я тебя люблю, бэби — или я сегодня уже это говорил? Люблю тебя больше всего на свете. Даже больше, чем мою ракетку. — Он первым рассмеялся своей шутке.