Хьюстон Уорнер побагровел и отвел глаза.
— Ты еще никогда так со мной не разговаривала, Теодора.
— Наверно, я изменилась. Пойми меня правильно, папа, я люблю теннис, но не хочу, чтобы вся моя жизнь была подчинена только игре. Я хочу… большего.
— Два миллиона в год только за рекламу — это немало, Теодора. А ведь это только начало, детка. Через несколько лет ты станешь золотой девушкой тенниса — моя золотая дочка.
— Конечно, папа. — Тедди устыдилась своей несдержанности; она погладила руку отца и крепко сжала его пальцы. — Ты для меня столько сделал. Я это ценю и очень тебя люблю… Но я должна сама распоряжаться своей жизнью.
После долгого молчания Уорнер сказал:
— Понимаешь, мне завтра утром нужно быть в Нью-Йорке: я не могу отменить деловые встречи. Буду занят всю неделю: мы покупаем новый завод. Ты справишься здесь без меня?
Тедди не верила своим ушам. Отец доверяет ей настолько, что собирается оставить ее одну в Коста-дель-Мар?
— Папа, милый! — воскликнула она. — Спасибо тебе!
— За что? Если ты выбьешься из тренировочного графика, то сама же за это поплатишься, — проворчал Хьюстон.
По прибытии в свой офис Хьюстон Уорнер просмотрел корреспонденцию, рассортированную референтом и помеченную «важное», «срочное», «первоочередное».
Выбрав из стопки плотный конверт с ксерокопиями газетных и журнальных статей, он помедлил, потом задумчиво вытряхнул содержимое и разложил на письменном столе.
Публикации касались самых разных сторон жизни княжества — от правительственных переговоров до сплетен вокруг казино. Однако в каждой заметке непременно присутствовало имя принца Георга, а то и его фотография.
Уорнер вглядывался в это удлиненное, недовольное лицо и спрашивал себя, что чувствует человек, обреченный быть вечно вторым, стоять тенью рядом с братом-монархом, обладать множеством громких титулов, но не иметь никакой реальной власти.
Страдает ли Георг от такого положения? Может быть, он плетет сети заговора? Уорнер покачал головой. История Европы полна кровавых событий. В одной из заметок он прочел, что в шестнадцатом веке один из первых представителей династии Беллини (кстати, тоже Генрих) зверски убил своего брата Эдуарда, чтобы занять престол этого карликового государства, которое в ту эпоху промышляло исключительно каперством.
— Мистер Уорнер, на шестой линии — Антон Тьюз, — сообщила секретарша по интеркому.
Уорнер неохотно сдвинул в сторону газетные вырезки.
В течение дня, даже во время серьезных деловых обсуждений, он не раз возвращался мыслями к принцу Георгу и невольно подслушанному разговору. Уорнер понимал, что располагает конфиденциальной информацией, но не мог решить, как должен поступить.