У Жан-Люка Фюрнуара раскалывалась голова. В висках стучал кузнечный молот. Вдобавок ко всему никак было не избавиться от отвратительного привкуса. Он потер лоб, лихорадочно соображая, как бы избавиться от тяжелого похмелья.
Накануне они с Кристиной пригласили человек шестьдесят гостей на ночное гулянье. На берегу был разожжен огромный костер. Они жарили на вертеле барашка и танцевали до упаду прямо на песке, под открытым небом.
— Ты совсем не уделяешь мне внимания, — упрекнула Кристина, когда от костра остались только тлеющие угли и большинство парочек растворилось во мраке.
— С чего ты взяла, ma petite? — притворно удивился он.
— Ты не отходил от этой итальянской манекенщицы. Чем вы с ней занимались в темноте?
Голос Кристины звенел от обиды. Она повернулась и ушла, не дожидаясь ответа.
— Выслушай меня, Кристина, — обратился он к ней наутро. — Буду с тобой предельно честен. У меня случались срывы, я вел себя не лучшим образом — ты знаешь, что я имею в виду. Но теперь мне нужна только ты. Я ничем не обманул твоего доверия.
У Жан-Люка вспотели ладони. Пытаясь справиться с волнением, он изучал портреты предков Беллини на стенах приемной.
— Прошу вас, пройдите в кабинет его светлейшего высочества, — сказал секретарь, открывая дверь.
Жан-Люк оказался в просторном кабинете князя. Одну стену от пола до потолка занимали стеллажи. На застекленных полках стояли средневековые фолианты — истинные раритеты, среди которых было несколько ранних иллюстрированных изданий Библии. Фрески на потолке изображали сцены охоты.
Князь Генрих сидел за массивным письменным столом вишневого дерева. Перед ним лежал грубый конверт, облепленный иностранными марками.
— Ваше светлейшее высочество, — учтиво поклонился Жан-Люк, не подавая виду, что у него трясутся поджилки.
Князь молча протянул ему конверт.
— Что это? — спросил Жан-Люк.
— Потрудитесь ознакомиться, — ответил Генрих с металлом в голосе.
После секундного замешательства Жан-Люк запустил руку в конверт и извлек несколько тусклых черно-белых фотографий.
— Но… я не… Это какая-то ошибка!
— Ошибка?
— О, я никогда не был… в жизни не видел этих женщин. Человек на фотографиях — это не я.
Генрих прищурился:
— Какое, однако, разительное сходство.
Жан-Люк перебирал снимки, изображая праведное негодование.
Генрих устремил на зятя взгляд, полный презрения. Наконец он нарушил затянувшуюся паузу:
— Нам и раньше было известно о ваших эскападах. Но теперь тайное стало явным. Публикация таких фотографий в прессе способна нанести непоправимый ущерб монархии Коста-дель-Мар.