— А эти у вас тут что — на сохранении? — поинтересовалась я. — Да нет, — отмахнулся он, надкусывая принесенную мной шоколадку. — Это «богоматери» с мнимой беременностью…
…Но вот миновало, слава те, Хосподи! В хлебных отделах израильских лавочек и супермаркетов снова изобилие булочек, кренделей, бисквитов, хлебов… В полутемных христианских храмах — прохлада и воскурение ладана.
Отгремели Пасхи боевые…
До будущего года.
В разнообразно Святом Иерусалиме.
«Все мы дети твои»…
Ох, люблю поругать страну, в которой живу! Смачно, с оттяжкой, с употреблением широких пластов неформальной лексики, с приведением многочисленных, надо сказать, примеров бытовых, политических, социальных и прочих безобразий… Люблю поругать страну, в которой живу… желательно у себя на кухне. И обязательно — с теми, кто живет со мной в этой стране бок о бок, точно так же, как я, ждет (или ждал, или будет ждать) своих детей на побывку из армии, платит неисчислимые налоги, потеет в жару и чинит вечно протекающую зимой крышу… С гостями же, иностранными журналистами и на выступлениях перед широкой аудиторией в разных странах я становлюсь — стыдно признаться! — неприличной и всесторонней заступницей этой крошечной, скандальной страны, всегда как заноза в глазу торчащей на первых новостных полосах газет.
И лишь по одному поводу я не только позволяю посторонним в своем присутствии хаять этот Святой огрызок суши, но и хмуро поддакиваю: да, в Израиле ужасно ездят! Да, хуже, чем в Италии… Да-да, гораздо хуже, чем на Сицилии… О, да — почти так же ужасно, как в Москве!
Это я к чему? — учусь водить машину! Решилась наконец поменять свой транспортный статус. А получить водительские права в Израиле — это, как писали классики, не ешака купить. Предприятие суровое. Для начала нужно взять уроков столько, сколько тебе исполнилось по паспорту лет. А лет мне, уж признаюсь, не семнадцать. Хотя мой учитель Юра называет меня девчонкой, как и всех своих учениц от 17 и до 87 лет.
— Девчёнкя, гонщица, не дави на газ! Та-а-рмози перед поворотом! Пропусти ту девчонку на «мицубиши».
(За рулем «мицубиши» восседает седовласая дама лет шестидесяти пяти, наверняка какой-нибудь почтенный адвокат.)
Едва я сажусь за руль, закрепляю ремень и завожу двигатель, я знаю, что услышу.
— Вперед, на Варшаву! — восклицает Юра меланхолично. Человек он мягкий, дружелюбный, с бабами… то есть с «девчёнкями», терпеливый, в отличие от многих учителей.
— Ты когда меня на экзамен выпустишь? — интересуюсь я. — Я уже замечательно езжу. И совсем не боюсь!