Следующие несколько миль Марч был необычайно молчалив и задумчив. Затем, резко выпрямившись, точно приняв какое-то важное решение, он повернулся к Элисон.
— Полагаю, мы остановимся в ближайшей гостинице. Тебе ведь захочется привести себя в порядок до того, как мы доберемся до Бата.
Словно ужаленная, Элисон вскинула руку к волосам. Силы небесные, что за воронье гнездо! Поглядев на платье, она обнаружила, что и оно находится не в лучшем состоянии, да еще разорвано в нескольких местах и невероятно грязное.
— Боже мой! — покраснев, воскликнула она. — Вы абсолютно правы. Боюсь, с платьем уже ничего не поделаешь, но если нам удастся добыть чистую расческу, то можно поправить хотя бы прическу.
Марч ободряюще улыбнулся ей, но Элисон смутило непонятное выражение его глаз. Она могла бы поклясться, что заметила в их золотистой глубине какой-то едва ли не собственнический блеск. Впрочем, должно быть, она ошиблась. Или, возможно, просто таков мужской менталитет. Спасая попавшую в беду даму, благородный рыцарь неизбежно обретает определенное право распоряжаться ее судьбой — что-то в этом роде. Но как бы там ни было, когда Марч свернул во двор постоялого двора «Пять лебедей» на вершине холма Боуэр, Элисон с благодарностью позволила отвести себя в спальню, где могла заняться своей внешностью. Сделав все, что было в ее силах, она спустилась вниз и обнаружила, что граф поджидает ее в отдельном кабинете.
Элисон немного удивилась, потому что думала, что Марч пожелает отправиться в дорогу как только она приведет себя в порядок. Войдя в комнату, Элисон в немом вопросе приподняла брови.
Марч поднялся ей навстречу, упиваясь ее красотой. Даже полчаса назад, в двуколке, с растрепанными волосами и синяком на щеке, она умудрялась выглядеть так, что дух захватывало. Теперь же, хотя Элисон лишь чуть-чуть подправила платье и забрала волосы наверх простым узлом, она казалась принцессой в изгнанье. Марч сразу обратил внимание на ее грациозную походку, на улыбку, сиявшую в глубине голубых глаз, и у него перехватило дыхание.
Он проглотил комок в горле и глубоко вздохнул. Осенившая его по дороге идея казалась столь блестящей в своей простоте и кристальной ясности, что Марч решил немедленно воплотить ее в жизнь. На то, чтобы обдумать следующий шаг, оставалось лишь несколько секунд, а он сейчас весьма сомневался в том, что способен рассуждать здраво. Он знал только одно: если сейчас упустит представившуюся возможность, то будет горько жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
— Садись, Элисон, — бодро сказал он, указывая ей на кресло подле занавешенного окна. — Позволь налить тебе немного вина. Или, быть может, лимонаду? — И он кивнул на стоящий на столе поднос.